На обратном пути передо мной возник старец, он ждал меня. Я вернул ему доску и встал у окна, откуда доносились крики. Посреди площади горели костры, люди в капюшонах и с крестами на груди жгли женщин. Их детей скованных цепью гнали в монастыри. Среди людей с капюшонами я разглядел одного из трёх старцев сидевших на ковре. Инквизиция?! Крестом и мечём прекрасная страна, одна из наиболее цветущих частей Европы, была стёрта с лица земли. Несметные богатства были разграблены и уничтожены корыстными церковниками, а религия служит для этого поводом. Безразличный к чужой беде мир погрузился во тьму и мрак, озарявшийся лишь огнями костров. Мне вдруг вспомнилось, как то-же самое произошло с моей родиной. Потрясённый, я вышел на улицу. Ко мне подошёл Зейд и хрипло сказал:

− Аль — Андалус, Кадис, Севилья, Мадрид, Кордов…

Мы стояли в растерянности, опустив головы, думая каждый о своём. Я − о наших потерях и боли − Шуша, Ходжалы, Лачин, Иреван, Агдам…

Зейд заторопился и, как бы оправдываясь, произнёс:

− Намаз.

Я понял, ему надо на молитву перед восходом солнца. Мы попрощались. Париж был совершенно пуст, будто вымер. Я взглянул на часы − десять минут шестого. Оглянувшись по сторонам, я быстрым шагом пошёл в сторону отеля, слыша только эхо своих шагов.

Фуад ещё спал, и вещи были разбросаны по всей комнате. − Вставай, сокровище с гор. Чего разлёгся как мумия в пирамиде. Мы опаздываем.

− Кофе хочется, − сказал он сквозь сон.

− В постель?

Он скорчил гримасу и повернулся на другой бок.

− А где наша подружка Юсико? Что-то я её не вижу… В туалете её нет. Не беги, − только успел я крикнуть ему в спину.

Фуад повернулся и посмотрел на меня удивлённо.

− А где она? − обвёл взглядом комнату и продолжил:

− Малик, она не могла просто так исчезнуть. Может она пошла что-нибудь купить, − с надеждой сказал он, натянул на себя рубаху и штаны, сел в кресло и уставился на меня.

− Ну да, в шесть часов утра сюрприз тебе сделать решила, побежала за японскими лунными пончиками. Ты дверь закрывал?

− Да, конечно.

− Значит, её не украли. Вернее всего, она сама ушла, даже не посчитала нужным попрощаться. Не справился, получается. Видно пончиков объелся, вот и результат. Улетел наш «жаворонок». Что теперь про нас в дружественной Японии подумают? Вот, оказывается, какие они, хвалёные кавказцы.

− Это не смешно. Нет, дело не в этом. Под утро мне сквозь сон показалось, что слышу плач. Как только я обнял её, он прекратился.

Мы оба ринулись к кровати. Подушка была влажной, если не сказать больше.

− О чём это говорит? Как ты думаешь? Только прошу без иронии, − буркнул он. − Это говорит о том, что надо оставить пару евро горничной и собираться. Поговорим по дороге в аэропорт, уже почти половина седьмого.

Через десять минут мы перешли площадь и очутились на улице Терне. Остановили такси, Фуад сел спереди рядом с водителем и автомобиль на хорошей скорости понёсся по дороге в аэропорт. Фуад несколько минут сидел, пристально глядя куда-то вниз, потом повернулся и пристально глядя на водителя, что-то ему сказал. Своё плохое настроение он явно собирался на ком-нибудь сорвать.

Водитель недовольно фыркнул и нахмурился, но Фуад так просто не собирался отставать, и он снова уткнулся вниз, показывая водителю на счётчик. Водитель окинул нас хмурым взглядом и устало отмахнулся.

− Ты видел, Малик, этот французский олень держит нас за фраеров. Включил счётчик по ночному тарифу и думает наколоть нас. Размечтался. Нет, я не против, но ты культурно попроси, мы разве не дали бы. Теперь хрен он получит, а тебя прошу, не вмешивайся. Я ему сам всё объясню на доступном языке.

− Фофа, только не как с московским бомбилой.

− Не беспокойся. Смотри, какой наглый, даже когда его поймали за руку на воровстве, он ещё отмахивается от нас как от назойливых мух. Эти французы точно обнаглели, мафия какая-та.

Водитель выпучил глаза и как попугай повторил за ним несколько раз:

− Мафия, мафия… − затем добавил, что даже я понял. − Русская мафия.

− Тебе не кажется, что он “включил дурака” и издевается над нами? − взвился вышедший из себя Фуад.

− Фуад, я понимаю, у тебя была тяжёлая ночь, но при чём этот бедный водитель. Оставь его в покое. По дороге не только леса, даже приличного парка не видно. В Москву его повезёшь? Давай лучше спокойно доедем, вон и аэропорт виден. Деньги я ему дам.

− Нет, не смей, обижусь. Это принципиально.

Такси, взвизгнув, подъехало к входу, над которым большими буквами была надпись Departure — Le depart.

Фуад повернулся к водителю, пристально посмотрел на него, потом порылся в карманах и швырнул ему в лицо деньги. Выйдя, он хотел обойти машину и продолжить разговор, но я вовремя успел взять его за руку и увёл вовнутрь аэропорта. Водитель от страха сидел молча, не шелохнувшись.

− Этот наглец получил по заслугам, сто российских рублей. Вот его цена! − победно заявил он. − А машину водит как моя бывшая жена.

Я только устало отмахнулся.

− Твоя жена убежала от тебя, и я её понимаю, − произнёс я с сочувствием. − Ты бешеный!

Хотя бывшая его жена Роза не нуждалась в сочувствии. Женщина, мягко говоря, со сложным характером и с вечными претензиями, уехала в конце восьмидесятых в Канаду, прихватив с собой их единственного сына. С того времени от них не было никаких известий.

Огромный аэропорт Шарль де Голль “гудел”, шум сотен и тысяч голосов, гул самолётов, голоса из динамика и мелькающие цифры на огромном табло. Людей у табло скопилось немало, и каждый ждал когда объявят его рейс. Надо было найти по номеру рейса стойку регистрации и спешить на посадку. Фуад вдруг остановился, протянул мне лист бумаги и пробормотал:

− Смотри.

Я посмотрел, на листе были иероглифы, написанные столбиком.

− Ты хочешь, чтобы я это тебе прочитал!?

− Это письмо, она оставила мне в нагрудном кармане рубашки, − сказал он радостно, и мы, не договариваясь, начали оглядываться по сторонам.

В здании аэропорта царил хаос. Зал для посадки был забит до отказа, тысячи пассажиров ожидали вылета. В глубине зала, в поредевшей на мгновение толпе мы увидели группу туристов с японским флагом, направляющихся в нашу сторону. У табло мы их встретили, Фуад выхватил первого же японца из толпы и показал листок с иероглифами. Японец немного напрягся, но стараясь не подавать вида, молча взял лист и начал его рассматривать. Затем он что-то сказал на японском и вокруг нас начала собираться вся группа туристов. Листок пошёл по рукам и каждый начинал нас пристально рассматривать. Мы не заметили, как оказались в окружении шумной толпы. Рассекая столпившийся народ, к нам прорвался руководитель японских туристов и подняв флаг, попросил всех успокоиться. Затем взял этот таинственный листок, прочитав вслух и выслушав всех, вернул его нам, улыбнулся, поклонился и сказал на французском несколько слов. Я в ответ мило улыбнулся, кивнул головой и, конечно, ничего не понял. Фуад открыл было рот, чтобы ему ответить, но тут же закрыл его, повернулся ко мне и сказал: