и снова втягивали обратно. И вот, сидя в кабинете с чашкой чая, Фальк поймал себя на очень странной и нехарактерной для себя мысли: а ведь погоня за преступником начинала ему нравиться!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

«Эта сцена мирного чаепития была нарушена появлением самого вредного человека.»

Д. Н. Мамин-Сибиряк, 1902 год

Северная погода смилостивилась над обитателями Зеленого луга ближе к полудню субботы. Последний день ливней унес с собой влажную духоту, сменив ее легким морским ветерком и вполне комфортной прохладой. Конечно, нашлись ворчуны, которые привыкли к жаре и теперь находили необходимость утепляться утомительной, но большинство дачников вздохнули спокойно и наконец-то вернулись к своим развлечениям на свежем воздухе после нескольких дней взаперти. Самые отчаянные уже субботним вечером выбрались на пикники, расстилая пледы и одеяла прямо на еще не просохшей после дождей траве.

Василий Оттович к отчаянным людям не относился. Он терпеливо дождался воскресенья и перед обедом тщательно проверил поляну у мостика через ручей, струившийся через его участок. Удостоверившись в пригодности площадки, Фальк выставил на нее два одинаковых столика и накрыл их большой белоснежной скатертью. Следом перетаскал из гостиной пять венских стульев. В результате его приготовлений, к четырем часа пополудни его гостей встретил готовый к чаепитию стол — с фарфоровым сервизом, обязательным самоваром и несколькими блюдцами с угощениями. Порадовать визитеров доктор планировал пастилой, уже распробованными шишками в меду, свежими весенним ягодами (купленными утром у крестьян, разносивших лукошки по дачам) и знаменитыми штруделями Клотильды Генриховны. Про наливку, естественно, Фальк тоже не забыл.

Прибывшие пары контрастировали между собой. Павел Сергеевич и Людмила Владимировна Неверовы представляли собой классический продукт брака по расчету, обговоренного семействами без малейшего участия со стороны будущих супругов. Семейную жизнь в результате оба представляли, как тяжкий крест, который полагалось нести с честью и достоинством. Неверовы вырастили четверых детей (трех своих и одну приемную девочку), обеспечили им будущее и внезапно оказались лицом к лицу с перспективой провести старость в компании знакомого и привычного, но, к сожалению, не особо близкого человека. На людях они были исключительно вежливы друг с другом, однако от их общения очень часто тянуло холодком.

Абсолютно не такими представали Сидоровы. Урядник встретил свою жену, Марию Прохоровну, когда ему был 21 год, а ей — 17. Хватило одной мимолетной встречи, чтобы Александр Петрович сказал девушке — «После армии приду и женюсь, ты только дождись!». Мария дождалась10, и Сидоров, несмотря на страшный скандал в семье, противившейся браку с бесприданницей из соседней деревни, свое обещание также сдержал. Молодым пришлось переехать — семья мужа принять их отказалась, семье жены принимать было просто некуда. Невзгоды их не сломили и теперь Сидоровы радовали взор и грели сердце даже такого циника, как Фальк. Александр Петрович трогательно заботился о жене, а Мария заметно гордилась своим героическим мужем.

В обычных обстоятельствах эти две семьи никогда бы не встретились за одним столом — Неверов, товарищ прокурора и коллежский советник, выслуживший потомственное дворянство, и Сидоров, обыкновенный деревенский урядник. Но дачные правила, как уже говорилось, допускали разительные отступления от сословных правил. И уже спустя час Людмила Владимировна с неподдельным интересом слушала рассказ Сидоровой о недавно уродившихся цыплятах и особенностях их выхаживания.

Мужчины же переместились по мостику на другой берег ручья, оккупировали белую, увитую плющом беседку, и с удовольствием пыхтели сигарами. Василий Оттович по такому случаю даже нарушил обещание не делиться ими с бывшим товарищем прокурора. Разговор быстро свернул на убийство Шевалдиной. Фальк и Сидоров быстро ввели Неверова в курс дела относительно хода расследования. Тронутый доверием Павел Сергеевич слушал внимательно, не перебивал и задумчиво выпускал колечки дыма.

— Что ж, интересная история получается, — вымолвил он, когда доктор и урядник замолчали. — Я согласен с Василием Оттовичем, пока улики, на мой взгляд, недостаточно привязывают Платонова к месту и времени преступления. Вот если бы… Скажите, вы знаете о таком новом слове в криминалистике, как изучение отпечатков пальцев?

— Признаюсь, нет, — конфузливо ответил Сидоров.

— А я читал что-то об этом, — заметил Фальк. — Кажется, линии на подушечках пальцев уникальны для каждого человека. То есть вы хотите сказать, что если найти на месте преступления след, оставленный пальцем злоумышленника, это можно будет считать уликой?

Александр Петрович с внезапно обретенным любопытством принялся изучать свою ладонь.

— Именно, — кивнул Неверов. — В 1905-м, на последний мой год работы, этот метод взял на вооружение департамент полиции. Насколько мне известно, уже сейчас они добились впечатляющих успехов. Их картотека очень обширна. Конечно, в основном там известные мазурики, но если бы вы смогли найти отпечаток и сравнить его с пальцами Платонова, например на окне или на шприце, буде таковой найдется, то у вас было бы доказательство. Если не ошибаюсь, их уже начали принимать в британских судах!

— Боюсь, для этого уже поздно, — расстроился урядник.

— Что ж, тогда пойдем старым проверенным путем, — вновь выдохнул дым бывший товарищ прокурора. — Либо подтвердить, либо опровергнуть алиби — раз. Найти новые улики — два. Но в таком виде дело передавать в суд еще рано.

— К тому же меня беспокоит пропавшая книга… — вставил Василий Оттович.

— Книга? — раздраженно переспросил Сидоров. — Это вас племянница покойной надоумила?

— В некотором роде, но, думаю, не стоит отмахиваться от этого факта, — Фальк повернулся к Неверову и пояснил. — Видите ли, Александр Петрович утверждает, что с места преступления ничего не украдено, но Лидия Николаевна Шевалдина утверждает, что исчезла книга, с которой ее тетушка не расставалась.

— Если вы ждете, что я выступлю третейским судьей, то увольте, — улыбнулся Петр Сергеевич. — С одной стороны, возможно, это след, с другой — мне тоже эта пропажа кажется малозначительной.

— Василий Оттович! — внезапно окликнули доктора из-за стола. Фальк с удивлением обнаружил рядом с женами своих собеседников третью женщину, причем ту, которую и не думал увидеть у себя в гостях.

Екатерина Юрьевна Шкляревская пребывала в заметно взволнованном состоянии. Она переводила взгляд с Фалька на Сидорова, словно решаясь, к кому из них ей обратиться. Василию Оттовичу показалось, что жена адвоката пришла именно к нему, но присутствие урядника спутало ее планы. Вернее, Шкляревская пыталась понять — радует ее наличие Сидорова рядом или, наоборот, отпугивает. Наконец, она решительно направилась к беседке.

— Александр Петрович, — обратилась она к уряднику. — Как хорошо, что вы здесь. Возможно, вы подумаете, что я лишь зря трачу ваше время. Да я и сама теперь, при свете дня, не уверена, что мне это не привиделось, но после