Женщина, которая не могла уйти

Дженис чувствовала себя виноватой из-за того, что собиралась сделать. Вот уже несколько дней ее не покидало это ощущение. Она решила уйти от Билла. Она не планировала разводиться с ним, но ей требовалось время и личное пространство, чтобы разобраться в происходящем. У нее не получалось ясно мыслить, оставаясь с ним в одном доме, хотя она и не находила убедительных объяснений подобному. Поэтому она решила на некоторое время уехать. Находясь в гостях у сестры в другом городе, Дженис неожиданно осознала, какое это облегчение – оказаться вдали от постоянных семейных конфликтов. И дело не в том, что она не любила помогать своей дважды разведенной дочери растить ребенка, оставшегося без отца. И даже не в том, что взрослый сын, бросив колледж и оставшись без работы, опять поселился в доме родителей и не торопился искать отдельное жилье. Но ей всегда приходилось только отдавать, отдавать и отдавать, лишь бы родные ни в чем не нуждались. Теперь, опустошенная и уставшая, она хотела что-то сделать и для себя. Она вроде бы вздохнула с облегчением, но при этом, как всегда, чувствовала себя виноватой.

В первую очередь Дженис укоряла себя, что бросила Билла. А ведь он не раз жаловался жене, как на него давят на работе. И да, он снова пил, но уже не так, как раньше. Вероятно, Билл был прав, когда упрекал Дженис, что в последнее время она не уделяет ему должного внимания, и что ему не хватает ее поддержки. И возможно, она тратила слишком много денег, когда они не могли себе позволить лишних расходов, как и утверждал Билл. Но именно нынешнее поведение мужа отбивало у нее всякое желание его поддерживать. Но даже из-за этого она тоже чувствовала себя виноватой.

Дженис сильно переживала, когда представляла, что может случиться с Биллом, если она уедет навсегда. Она уже несколько раз пыталась уйти от него. Но каждый раз ее возможный уход ставил под угрозу его «выздоровление». Она многое узнала о химической зависимости, когда заставила мужа обратиться за помощью в программу «28 дней». Но ей казались вполне убедительными и логичными уверения Билла, что ему нужны вовсе не психологи, лечение или «Анонимные алкоголики». Действительно, в те дни, когда у него все хорошо складывалось на работе и дома, когда Дженис поддерживала его, муж не напивался. Видимо, Билл прав, думала она, утверждая, что уходил в запой и оттого поступал отвратительно и мерзко (скандалил, изменял, обманывал) только в те моменты, когда она угрожала бросить его.

Несмотря на по-прежнему не покидавшее ее чувство вины, Дженис надеялась, что на этот раз все сложится по-другому. Билл уверял ее, что все понял. Он уже говорил это и раньше, но сейчас его слова звучали гораздо искреннее и убежденнее. Он согласился, если ей нужно какое-то время побыть одной, она должна это сделать. В конце концов, он все еще любил ее. Билл сказал Дженис ни о чем не беспокоиться: ни о его проблемах на работе, ни о детях, которые нуждаются в ее внимании, ни о его запоях. Он ведь понимал, что ей нужно позаботиться о себе. И, ему хочется верить, она будет скучать по нему так же сильно, как он уже скучает по ней.

Сразу после тяжелого переезда на отдельную квартиру и начала новой работы у Дженис просто не хватало времени и сил думать о Билле и детях. Поначалу Билл звонил ей изредка, как и обещал. Но в последнее время он начал звонить чаще, объясняя это тем, что она наверняка захочет послушать, как дела у детей.

Во время последнего звонка голос Билла звучал неуверенно, а язык слегка заплетался, когда он просил Дженис не беспокоиться о нем и о том, что его нестерпимо тянет выпить, или о грозящем ему увольнении. Он настаивал, что справляется с «невыносимой тоской» от разлуки и проблемами с детьми настолько хорошо, насколько это вообще возможно в одиночку. Чувство вины не покидало Дженис в течение нескольких недель и только усиливалось.

Неожиданный звонок из больницы привел Дженис в замешательство. «Передозировка? – спрашивала она себя. – Разве можно сердиться на человека, с которым случилась передозировка?» Не будучи уверенной в уместности своего гнева, она в конце концов опять отдала себя на растерзание чувствам вины и стыда. Увидев Билла, лежащего на больничной койке с трубкой в животе, она тут же забыла о словах доктора, будто на самом деле муж принял не такое уж большое количество обезболивающих таблеток, чтобы нанести себе серьезный вред. Она просто смотрела на него, представляя себе боль и страдание, которые «заставили» его сделать это. И снова ей начинало казаться, что она вела себя слишком эгоистично.

Она нужна Биллу, думала Дженис. И от этой мысли ей становилось гораздо лучше. Ей всегда нравилось быть кому-то необходимой. Муж потянулся к ее руке. «Я не надеялся, что ты придешь, – прошептал он. – Но я рад, что ты со мной. Я даже подумал, что не выживу, – добавил Билл. – Но теперь, когда ты вернулась, я уверен, все со мной будет хорошо».

Идеальная жертва

Когда Дженис позвонили из больницы, она разозлилась. Однако она не понимала, почему. Чутье подсказывало, что над ней издеваются, но Билл не сделал ничего откровенно жестокого. Поэтому она не дала волю своему раздражению. Со временем ее гнев сменился привычным чувством вины. В результате она увидела в Билле жертву, а не манипулятора. Когда все уляжется, ее чувство вины пройдет, но появятся разочарование и печаль. В этот порочный круг она попадала уже много раз.

Билл виртуозно владеет одной из тактик манипулирования, он изображает жертву с непревзойденным мастерством. Он точно знает, как вызвать сострадание и заставить жертву почувствовать себя плохой из-за того, что она «бросила» его в трудную минуту. А у Дженис есть все необходимые личностные характеристики, чтобы легко попасться на эту удочку, заглотив наживку целиком. Ей претят мысли о том, что она может оказаться плохим человеком. Она не любит никого обижать. На самом деле она одна из тех людей, которые больше заботятся о благополучии других, чем о своем собственном. Если ей кажется, что она ведет себя эгоистично, ее одолевают чувства вины и стыда. Поэтому, когда Билл совмещает тактику игры в жертву с приемами навязывания вины и стыда, Дженис берет ответственность на себя.

Еще Билл большой специалист в том, чтобы переложить на другого вину за собственное поведение. Он утверждает, что изменяет и впадает в ярость только тогда, когда пьет, а пьет только тогда, когда жена уделяет ему недостаточно внимания или пренебрегает им. У него есть два идеальных объекта для перевода стрелок: Дженис и выпивка. Но гораздо более разрушительным для Дженис является не роль козла отпущения, а роль жертвы этой манипуляции.

Синдром игрового автомата

Существует синдром, который возникает при абьюзивных манипулятивных отношениях и побуждает жертву остаться, даже если она часто задумывается об уходе. Я называю его «Синдром игрового автомата». Тот, кто играл на любом из этих «одноруких бандитов», знает, насколько трудно перестать дергать за рычаг, даже когда вы уже серьезно проигрались. Есть четыре основные причины, из-за которых человек попадает в ловушку этого синдрома. Во-первых, надежда сорвать «джекпот». Люди часто хватаются за возможность получить большой куш при минимальных усилиях, вложениях и затратах. Во-вторых, получите ли вы что-нибудь за ваши старания или нет, зависит только от степени вашей готовности идти до конца (бихевиористы называют это обучением с подкреплением). Вы хорошо знаете, что, прежде чем получить шанс на выигрыш, придется вложить в игру немало средств. В-третьих, время от времени появляется «вишенка» (или нечто, похожее на небольшой джекпот), и вы «выигрываете» что-то незначительное. Это поддерживает уверенность в том, что ваши инвестиции не напрасны, и что действительно существует шанс «выиграть» большую сумму, если вы продолжите вкладываться. В-четвертых, когда измученные «абьюзом» автомата вы испытываете искушение уйти, то сталкиваетесь с самой трудной дилеммой. Если вы уйдете, то потеряете значительные вложения. Вам придется распрощаться не только с «абьюзером», но и с весомой частью самого себя. Расстаться с потраченным временем и энергией, оставшись при этом ни с чем, очень сложно. И вы продолжаете обманываться, говоря себе: «Сыграю еще разок и на этом точно все…»