Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, — подтверждаю однозначно, и девчонка в ответ как-то судорожно вздыхает, глядя на меня.
А я молчу. Потому что то, что её ещё нет, не значит, что её быть не может. Чем дальше, тем сильнее эта деваха залазит мне за шкуру. Мне становится сложнее контролировать реакции организма на неё. Контролировать эмоции, которые вызывает все, что с ней связано. Желание защитить, когда ее бьют. Желание вырвать язык тому, кто ее целует. Желание быть тем, кто её целует.
— Спать пойду, — сдается вдруг девчонка, и я ее не останавливаю.
— Иди.
Сам тоже больше на неё не смотрю. Обхожу ее, подхожу к бутылке, бокалу и забираю все с собой в свою спальню, где опустошаю ещё несколько бокалов прежде, чем меня смотрит беспокойный сон.
Матвей
Проснулся поздно и злой. Ошибкой было брать с собой виски, и ошибкой было на ночь разговаривать с ней.
Мне снилось, что мы занимаемся сексом. Что я беру её, не отказывая себе в этом удовольствии, и она отдаётся мне, молодая и горячая. Порочное и возбуждающее зрелище. Проснулся с таким стояком, что едва уложил его, разгоряченного ночными фантазиями. А хрен тебе, парень, не светит. Ни тебе, ни мне. Слишком сложно все и запутано. Ничего из того, что я испытываю к ней, ненормально. И я даже не знаю, что более неуместно. Отцовские чувства, которые она будит, бешеное желание защитить, или желание заниматься сексом с ней всю ночь напролёт. И то, и то, больное. И лучше бы ей держаться от меня подальше. Жаль, что это невозможно.
Выбрался из своей комнаты уже поздним утром. На улице слышу оживление и голоса и хмурюсь, услышав то, что не хотел бы.
Голос Маргариты.
С ним.
Выхожу на крыльцо и вижу Титова рядом с его мотором, вокруг которого ошивается девчонка. Раздраженная и хмурая ровно до того момента, пока не увидела меня. Стоило ей увидеть, как она тут же вскинула подбородок, подошла к Тимуру и грациозно взмахнула ножкой, перекинув ее через его байк. Ее руки обвились вокруг талии мужчины, который обернулся и что-то ей шепнул. Завёл мотор и, подняв клубы пыли, свалил с территории усадьбы, оставив меня одного стоять как кретина на пороге.
Сука.
Я ей голову откручу, когда приедет. Свяжу и брошу нахрен в спальне, все, баста. Хватит быть хорошим, договариваться, убеждать, надеяться на то, что там есть мозги. Нет их. Поехать кататься на байке в своем блядском красном платье — ну даже намека на интеллект нет. Застудит себе все нахрен, зато красивая и с голой жопой. И Титову железный стояк на весь день обеспечила.
Я редко бываю так зол. Обычно, когда злюсь, я могу импульсивно гавкнуть, все тут уже это знают и не обижаются. Сегодня меня весь день обходят стороной даже собаки. Только старая кошка ходит за мной по пятам и все стремится залесть на руки и помурлыкать, чтоб снять мое напряжение. Но его не снять. Не снять, пока эта безмозглая девка не вернется домой.
Когда я вхожу в дом, я слышу голос Елены из кухни. Тихий и взволнованный.
— Сынок, пожалуйста, едьте домой. Не стоило тебе её так увозить, не спросив, не поговорив с Матвеем. Не просто так же тут все, ты не знаешь нюансов… Возвращайтесь, прошу тебя.
Я громко прочистил горло и Елена тут же закончила разговор. Повернулась ко мне, смотрит виновато и испуганно.
— Матюша, он не знает, что всё так серьезно, она же не сказала ничего, и ты с ним не поговорил. Я уверена, если бы ты ему объяснил, то он бы тебя послушал.
Молчу. Когда я настолько зол, я вообще практически не разговариваю, и Елена тут ни в чем не виновата, поэтому обрушивать на её бедную голову свой гнев я не хочу.
— А они на поляну поехали, недалеко совсем, в окрестностях, разговаривали. Букет, сказал, домой собирали. Цветочки для цветочка.
Усилием воли заставляю себя кивнуть и выхожу из дома. Внутри все кипит раскаленной лавой. И в этот момент слышу вдали приближающийся рев мотора мотоцикла. Резко разворачиваю траекторию движения и встречаю их на въезде.
Этому кретину хватило ума остановиться подле, а не наворачивать круги вокруг. Маргарита спрыгнула с мотоцикла и бросила на меня испуганный взгляд, инстинктивно нырнув за спину Титова и подставляя его под мой гнев. Я итак его убить готов, а эта заноза ещё глубже могилу ему роет.
— Пошла в свою комнату живо, и ни шагу оттуда, — говорю и не узнаю свой голос.
Титов хмурит брови, неприятным взглядом скользнув по мне, а потом посмотрев на девчонку.
— Иди, цветочек. Букет в вазу поставь. Мы с твоим опекуном пока пообщаемся.
Девчонка переводит взгляд с меня на Титова и в обратном порядке. Застывает, когда я впервые за все это время заставляю себя встретиться с ней взглядом, и мой взгляд она не выдерживает. Разворачивается и убегает в сторону дома, не оглядываясь.
— Такое общение с девочкой это норма для тебя, Солов?
— У тебя забыл спросить про нормы общения. Вывезешь её ещё раз без моего разрешения, я сниму колесо с твоего байка и одену его тебе на голову.
Зря он так. Не надо лезть мне за шкуру, он давно в черном списке.
— А ты её?..
— Опекун. Или ты слишком тупой и не понимаешь таких терминов? Если не понимаешь, я сюда завтра команду адвокатов притащу и выбью судебный запрет на твое приближение к этой маленькой идиотке.
Обстановка накаляется мгновенно. Я вижу как в лице изменился Титов, как похолодел его взгляд. Как изменилась его поза. Входит в примерно ту же стадию раздражения, в которой я был с тех пор, как они свалили. И здесь сейчас однозначно быть драке.
— Тимур, дорогой, если ты вернулся мне срочно нужна твоя помощь, — слышу из-за спины голос Елены. — Матюша, я украду его, ладно? Ты не против?
Я едва могу подавить рык. Против. Я хочу надавать ему по морде и выбросить это из своей системы. И Елена прекрасно понимает это, и вылетела только с одной целью — предотвратить мордобой.
Она подходит к сыну, берет его под руку, оттаскивая подальше от меня. По обрывкам фраз слышу, что она говорит что-то, про помощь в поездке в город, куда нужно срочно выехать сейчас. Мы с Титовым перекидываемся неприязненными взглядами на прощание. Это не конец. Мы еще вернемся к теме.
Я разворачиваюсь, оставляя их, и иду к дому. Может и к лучшему, что не удалось сбросить гнев на Титова. Зато остался запал на девчонку.
Матвей
Захожу в её комнату без стука, широко распахнув дверь. Она, увидев мой взгляд, вдруг кидается мне наперерез к двери. Э нет, деточка. Так не пойдет.
Перехватываю ее побег, схватив за талию и впечатываю ее в стену. Остановилась, замерла, дышит глубоко и часто.
— Не сбежишь больше, — хриплю зло, подавляя бешенство.