Я ставлю стакан на стол, опираюсь на ладони и подаюсь вперед.

– Послушай, Майлз. Ты одинок. Я одинока. Ты слишком много работаешь, а я вся в учебе, и это почти нездорово. Даже если бы мы захотели построить друг с другом отношения, у нас ничего бы не вышло. Серьезные отношения в нашу жизнь не вписываются. Мы не приятели, значит, можно не бояться, что мы разрушим нашу дружбу. Хочешь секса? Я тебе его обеспечу. И много.

Майлз глядит на мои губы так, словно все мои слова только что стали его любимыми.

– Много? – переспрашивает он.

– Да, много.

Майлз пристально смотрит мне в глаза.

– Ладно, – говорит он так, будто хочет бросить мне вызов. – Хорошо.

Нас все еще разделяет несколько шагов. Я только что сказала этому парню, что готова на секс без обязательств, однако он по-прежнему там, а я – здесь. Я определенно в нем заблуждалась. Майлз нервничает еще больше моего, хотя и по другой причине.

Он не хочет, чтобы это переросло в нечто большее.

А я не уверена, что смогу просто заниматься с ним сексом. Судя по тому, как меня к нему тянет, секс будет наименьшей из наших проблем. Однако я сижу и делаю вид, будто готова на «просто секс». Может, если начать с малого, это, в конце концов, приведет к чему-то большему?

– Ну, прямо сейчас это сделать мы все равно не можем, – говорит Майлз.

Вот черт…

– Почему?

– Единственный презерватив, который у меня был, давно рассыпался в прах.

Я смеюсь. Мне нравится его самоирония.

– Но я хотел бы еще раз тебя поцеловать, – улыбается Майлз с надеждой во взгляде.

По правде говоря, я удивлена, что он до сих пор этого не сделал.

– С удовольствием.

Майлз медленно приближается, пока не подходит вплотную. Взглядом как бы спрашивает – не передумаю ли я? Нет, не передумаю. Вполне возможно, мне этого хочется еще больше, чем ему.

Майлз погружает руки в мои волосы, гладит меня большими пальцами по щекам. Прерывисто вдыхает, глядя на мои губы.

– Рядом с тобой так трудно дышать…

Он оканчивает фразу поцелуем. Все во мне, что еще не растаяло от его присутствия, превращается в воду. Пробую вспомнить, когда мужские губы приносили мне столько наслаждения. Язык Майлза проводит по моим губам и проскальзывает внутрь, пробуя меня на вкус, заполняя меня, овладевая мной.

О боже…

Люблю.

Этот.

Рот.

Я склоняю голову набок, чтобы лучше распробовать губы Майлза на вкус. Майлз тоже наклоняется, чтобы лучше распробовать меня. У его языка отличная память – он прекрасно помнит, что нужно делать. Майлз кладет пораненную руку мне на колено, здоровой придерживает меня за затылок, а наши губы впиваются друг в друга. Мои руки больше не держат Майлза за рубашку, они исследуют его плечи, спину, шею, волосы…

Я издаю слабый стон. Майлз подтягивает меня к краю стола и прижимает к себе.

– М-да, ты определенно не голубой, – произносит кто-то позади нас.

Господи…

Папа.

Папа!..

Черт…

Майлз отстраняется.

Я спрыгиваю со стола.

Невозмутимо, словно каждую ночь застает своих гостей за тем, что они лапают его дочь, папа шествует к холодильнику. Поворачивается к нам, медленно отпивает из бутылки с водой. Потом закручивает крышку, ставит бутылку в холодильник. Захлопывает дверцу и проходит между мной и Майлзом, делая расстояние между нами еще больше.

– Тейт, иди спать, – произносит он, прежде чем удалиться.

Я прикрываю рот рукой. Майлз прячет лицо в ладони. Мы оба совершенно сконфужены – он еще больше моего.

– Лучше и правда лечь, – говорит Майлз.

Согласна.

Мы выходим из кухни, даже не касаясь друг друга. Когда добираемся до двери моей спальни, я останавливаюсь.

Майлз тоже. Кидает быстрый взгляд налево, затем направо, – одни ли мы. Затем срывает с моих губ еще один поцелуй. Я прислоняюсь к двери, но Майлз каким-то чудом находит в себе силы от меня оторваться.

– Уверена, что не пожалеешь? – спрашивает он, ища в моих глазах признаки сомнения.

Не знаю, пожалею ли, нет. Мне хорошо, мне нравится его вкус, я хочу быть с ним больше всего на свете.

Правда, непонятно, почему же целых шесть лет он соблюдал воздержание.

– Ты чересчур беспокоишься, – говорю я, заставляя себя улыбнуться. – Тебе будет проще, если мы установим правила?

Майлз молча разглядывает меня, затем отступает.

– Возможно. Прямо сейчас мне в голову приходят только два.

– Какие же?

Он смотрит на меня в упор и твердо произносит:

– Не спрашивай о прошлом и не рассчитывай на будущее.

Оба правила мне совсем не по душе. Внезапно хочется одуматься и сбежать, но вместо этого я киваю, потому что согласна на все. Рядом с ним я больше не Тейт. Я вода, а жидкость не способна проявить твердость. Вода просто течет. Именно этого я и желаю – просто плыть с ним по течению.

– А у меня только одно правило, – тихо выговариваю я.

Майлз ждет, но в голову ничего не приходит. У меня нет правил. Почему у меня их нет?.. Он ждет.

– Я еще не придумала, но когда решу, ты должен будешь ему следовать.

Майлз смеется. Целует меня в лоб и идет к себе в комнату. На пороге быстро оборачивается, прежде чем исчезнуть за дверью.

Не уверена, но, по-моему, на его лице написан испуг. Хотелось бы знать, чего он боится, сама-то я точно знаю, чего страшусь.

Боюсь, все это плохо кончится.

Майлз

Шестью годами раньше

Иэн знает.

Пришлось ему сознаться. Уже через неделю он был в курсе, что все в этом мире превратилось для меня в Рейчел.

Рейчел знает, что Иэн в курсе.

Рейчел знает, что он никому не скажет.

Когда Рейчел переезжает к нам, отдаю ей свою комнату. Сам перебираюсь в спальню для гостей. Отдельная ванная есть только в моей комнате, а я хочу, чтобы у Рейчел было все самое лучшее.

– Куда поставить эту коробку?

– Что в ней? – спрашивает Рейчел.

Иэн говорит – в ней трусики и лифчики.

– Может, сразу в комнату Майлза?

В ответ Рейчел закатывает глаза.

– Тс-тс! – шепчет она.

Иэн смеется.

Иэну приятно, что ему доверили такую большую тайну. Именно поэтому он никому и не скажет: понимает, в чем сила секретов.