— А я завтра домой Яшку принесу, — пообещала продавщица.

— Там он не разговорится.

— Еще как, если пива принесешь! Ему больше бутылки и не надо. Но что это даст? Видно, такой уж удался — блудящий! — развела руками женщина.

— А он всегда был таким?

— Нет! Как второй сын ходить пошел своими ногами, Яшку, как назло, сократили с работы. Появилось много свободного времени, вот и стукнула моча в голову, и теперь из ушей пузырит клубами…

— Он нигде не работает? — перебила Лелька.

— Пытался. Не получилось.

— Кто по специальности твой Яков?

— У него тех профессий как у собаки блох! Я ж тебе говорила, он все умеет. Он слесарь, сварщик, электрик, плотник, а вот пропадает…

— Чего без времени оплакиваешь? Живой твой мужик! Кажется, поняла я, в чем дело, работу надо ему найти! С постоянным заработком. Ведь не убегает из дома, покуда дела есть. Как только управился, тут же сбежал. Так или нет?

— Верно. Скучает он без дела! — согласилась Юлия.

— А беда в том, что Яков, видно, очень совестливый человек. Не зарабатывая, не хочет от детей кусок брать, заработанный тобой. И уходит к бомжам, чтоб кормиться самому. Но тебе не говорит правду, несет всякую чушь…

Вечером Лелька рассказала Евгению о Юльке и Якове.

— Ты в глаза человека не видела, а просишь найти для него работу. Может, он пропойца или распутник?

— Жена первая о том сказала б! Алкаш не остановится на бутылке пива. А этому на весь вечер хватает. Бомжей бабье не интересует. Да и Юлька, будь он распутным, не тащила б Якова всякий раз домой. И детей любит. Сам понимаешь, ради них уходит. Женька, милый, помоги им. Спаси этого мужика, найди у себя что-нибудь, — просила Лелька.

— Мне для начала увидеться с ним нужно, поговорить, узнать, на что способен, к чему его тянет. Не возьму ж человека со слов жены! — рассмеялся громко. И пообещал: — Пусть твоя Юля приведет иль принесет ко мне своего мужика. Там посмотрим, на что годен.

Через неделю, вернувшись с работы, сказал:

— Виделся с Яковом. Оказалось, мы с ним давно знакомы. Тогда, еще молодыми, вместе работали на домостроительном комбинате. Я туда после института был распределен, а Яков бригадиром монтажников работал. Ничего не скажешь — классный трудяга. Его бригада хорошо зарабатывала тогда!

— Ты возьмешь Яшку?

— Да как такого упустить? Уже! Завтра принимает бригаду, и на объект.

— Хоть бы не сбежал к своим бомжам!

— Нет! Ты его верно высчитала! По логике! Толкового специалиста вернула в люди! Вот уж не ожидал! У него и стаж и опыт, а главное, совесть не потеряна! Я его с бригадой пошлю на строительство коттеджей. Заказов у нас — море, только успевай, а для мужиков заработки! — радовался Евгений.

— Как же вы раньше не нашли друг друга? — удивлялась Лелька.

— Иль забыла те времена? Сама как оказалась на улице? И не только ты! Все остались выброшенными, не нужными никому, лишними не только в городе, но и в стране. Даже теперь страшно вспомнить, сколько поумирали с голоду! Оно и нынче тяжко. Цены с каждым днем вверх ползут. И не только на продукты, а и на материалы! Знаешь, в какую сумму обходится коттедж? Сказать страшно. А ведь не хватает жилья в городе. Но кто осилит такую сумму? А и себе в ущерб никто не будет строить.

Лелька, слушая Евгения, думала о своем. Ведь совсем недавно они стали жить вместе, одной семьей, а ей часто кажется, что своего мужа она знает с самого детства. Он никогда не ругал Лельку, жалел и относился ровно, по-доброму. Может, именно потому она делилась с ним всем и советовалась. Женя иногда бывал с друзьями в ресторанах. Случалось это не часто. То чей-то день рождения отметили, то нужно было поговорить. Он никогда не засиживался допоздна и не врал ей, не приходил пьяным. Лелька частенько бывала в городе. Смотрела, слушала, как работают другие.

— Может, и нам взяться летом продавать мороженое, а зимой жарить чебуреки? — спросила как-то Женьку.

— Не стоит. Доход копеечный, а мороки много, — ответил сразу. И, повернув жену к себе лицом, сказал ей тихо: — Не обижайся, зайка моя, но хоть иногда заскакивай в парикмахерскую, не забывай, следи за собой всегда!

И женщина послушалась. На следующий день пришла сделать укладку.

Пока мастер готовила волосы: мыла, стригла, красила, — Лелька разглядывала клиенток. И… узнала. К лицу кровь прихлынула. Прямо у нее за спиной сидела Софья. Бандерше красили волосы. Она поворачивала голову, чтобы разглядеть Лельку, а мастер требовала сидеть спокойно, не дергаясь.

— Я нормально сижу! — возмущалась Софья и снова поворачивалась к Лельке.

Та делала вид, что не заметила, не узнала. Бандершу это злило. Ей так хотелось, чтоб Лелька заговорила с ней первая. Но та не обращала внимания.

— Ты что же это так зазналась? И не здороваешься, не признаешь! Как беспородная дворняга — ни доброй памяти, ни сердца, ни совести нет. Все растеряла. Забыла, как приютила тебя, бездомную, накормила и одела, пожалела на свою голову! А ты вон как гоношишься нынче?! Неблагодарная! — сморщилась бандерша.

— Кто бы другой хлебальник отворял! На нашей крови разжирела, пиявка! Обдирала всех как липок, а еще в благодетельницы мечешь, чума собачья! Глянь, уже срака на пятках висит, а все тебе мало? Еще благодарить тебя? А за что? Кто б о совести трепался, но не ты!

— Подзаборщина! Да если б не мы, где теперь валялась бы? Давно сдохла б! У нас ожила!

— Заткнись! — Хотела вскочить Лелька и надавать бандерше по морде, но парикмахерша удержала, усадила и успокоила:

— Тихо, женщины! Вы зачем сюда пришли? Чтобы стать красивыми! Почему ругаетесь? Зло портит людей, старит! Умейте прощать друг друга и говорить спокойно…

У Софьи на лице выступили красные пятна. Она кипела, еле сдерживалась, но молчала.

— Смотрите, какие вы обе красивые! Одна — в поре своей зрелости, глаз не отведешь! Вторая — подобна нежному цветку! Да разве можно таким ругаться?

Лелька глянула на бандершу. Лицо отечное, серое, глаза тусклые, волосы в краске стоят дыбом.

«Ну и красотка! Глянешь — со всех дыр попрет!» — подумала и рассмеялась звонко. Софья расценила тот смех по-своему и спросила примирительно:

— Слышала, вроде ты замуж вышла?

— Да! Вышла!

— Все нормально?

— А как еще может быть?

— Ну и слава Богу, у меня за этот год восьмерых в семьи увезли. Ты представляешь, одну за другой! Уж на что Нинка престарелой была, а и ее умыкнул отставной полковник. У самого лысина до жопы, ан и ему молодку подай. Как я ее отговаривала, что родную дочь! Поверишь, тот полковник на два года старше девкиного отца. Ну что с ним станет через десять лет? Хер мочалкой обвиснет. А ей куда деваться? Ребенка он сделать не сможет. Заставит за ним ухаживать. Ну разве это жизнь? Вот и просила подождать, другие много удачней устроились, за молодых повыходили. Не то что она.