— Привет, — сказала она.

Пришелец повалился и увлек ее за собой, таким скоропалительным образом они заняли другой диван.

— Вы сестры? — спросил я у Сашеньки, хотя они не были похожи.

«...вряд ли...»

— Конечно, нет, — презрительно фыркнула она.

— Подруги, — резюмировал я.

«...одинаково одеты…»

— Глупости. У меня нет подруг.

— Вообще?

— Вообще. И друзей нет. — Она нахмурилась. — Хотя один все же есть. Остальные — знакомые. Или приятели. Называй как хочешь.

— Что же держит вас вместе?

«...что за клей отношений имеет место быть?..»

— Ничего не держит. — Сашенька пожала плечами. — Я ее терпеть не могу. Обрати внимание, та же одежда, что и на мне. Не идиотизм ли?

— Хм. — Я был слегка озадачен. — Странные отношения.

«...странный клей...»

— Ничего странного, — не согласилась Сашенька и, чуть повысив голос, дотянулась им до второго дивана. — Эй! Дай сигарету! — Там раздалось шевеление. — Ну же! — Девушка покорно освободилась от Мануа и принесла требуемое. — Зажженную! — Голос Сашеньки звенел от раздражения. — Свободна! — Она отвернулась от «не подруги» и посмотрела на меня. — Вот и все отношения.

Я улыбнулся:

— Где же ее гордость?

«...я бы отправил тебя очень далеко в той же самой тональности...»

— Какая гордость, о чем ты?

— Принесла, не возмутилась.

«...даже не вообразить…»

— Так всегда, — осклабилась Сашенька, заглядывая мне в глаза. — Со всеми так. Я не знаю, почему. Все бегают.

— Все? — усомнился я, тогда еще очень гордый и самоуверенный.

«…я не такой…»

— Я сегодня ходила по магазинам, — двигалась дальше Сашенька. — Купила кучу вещей, как всегда. Купила прикольные носочки, хочешь посмотреть?

«...твои носочки, пожалуй, хочу...»

Девушка посмотрела в пространство у подножия дивана, и между нами появился высокий белый пакет. Оттуда материализовались два носка — веселые, цветные: одни с пчелками, другие — с Микки-Маусом. Это меня позабавило. Я с невольным интересом наблюдал это странное, ужасно привлекательное создание. Уже не улыбающееся, разглядывающее меня умными глазками тогда, когда я отвлекался, и убегающее взором, стоило мне попытаться уловить ее взгляд.

— Усталость, — подал голос пришелец откуда-то не издалека. — Она гложет меня.

«...и кстати, я не могу здесь читать головы, я их не слышу... "

— Не хочу в убежище, — наморщила Сашенька лоб, забыв о носках и без причины раздражившись. — Я пойду дальше.

«...я словно глухой, или эти головы ни о чем не думают...»

— Куда? — не понял я.

«…разве есть еще — дальше?..»

— По уровням, — пояснила она, тут же успокоившись. — Все выше и выше, все дальше и дальше. Не вижу смысла останавливаться.

— Неужели совсем бессмысленно? — чуть напрягся я, приподнимаясь на локтях.

«...это игра?.. или ты действительно собралась меня покинуть?..»

— А что толку? — выразительно глянула она на меня. — Точка М. далеко отсюда. Это почти другая галактика. — Носки упорхнули в пакет, а тот соскочил на свое место. — Глупо продолжать далее пятиминутного диалога.

— Уже столько по три раза, — прикинул я.

«...сложный мозг...»

— И это ошибка, — констатировала Сашенька. — Потому что каждая лишняя минута это еще один шаг навстречу. — Она замерла, точно раздумывая. Лоб ее слегка наморщился, она мысленно ушла в сигарету. — Чего хорошего можно ждать? Потом ты исчезнешь, будто и не было.

— Ты не хочешь этого?

".конечно, исчезну.»

— Сейчас мне наплевать. Но через час во мне может пробудиться сожаление.

— И я не застрахован.

«...подумаешь об этом через час, шахматная королева...»

— При чем здесь ты? У тебя будет так, как и должно быть. А себя мне жалко, — заявила Сашенька, нахально выискивая мою реакцию. — Я берегу себя от подобных нелепостей. Избегаю их, чтобы не состариться раньше времени, — хохотнула она.

Так проявилась еще одна ее особенность. Она любила говорить на серьезные темы, легко, сопрягая их с юмором, изображая все так, словно вы говорили в шутку, заставляя чувствовать неадекватность твоих переживаний. А стоило тебе перенять ее лукавую манеру, как все возвращалось к сложности и взрослому осмыслению. Эта манера по-разному кроить реальность позволяла ей с ходу заводить ссоры, путая тебя в двух противоположных крайностях, маскируя ее мнение. Она с улыбкой защищала и разоблачала собственные тезисы, доводя тебя до усталого молчания, вкупе с пониманием некой социальной деструкции, под пресс которой тебе не посчастливилось попасть.

Неведомого происхождения шум неожиданно наложился на наше восприятие. Осмысляя это, мы превратились в слух.

Вначале показалось, что звук имеет техническое происхождение, он ласково шипел, словно помехи при плохой антенне.

— Дождь, — разобралась Сашенька, видимо, правильно расценив мои пустые глаза. — Где-то там идет дождь…

— Рассудок пытается достучаться до нас, — предположил я. — Зовет обратно.

«...мой друг природный меня ищет…»

— Стоит ли слушать его?

— Люблю дождь, — признался я, удивляясь, как сразу не узнался старый природный друг. — Это очень символично, что именно сейчас пошел дождь. — Сейчас он звучал так очевидно.

«...почему именно сейчас?..»

— Люблю дождь, — согласилась Сашенька. — Слушать его, засыпать под него, но не находиться под ним. А в чем символика?

— Как бы это описать. — Я не мог сформулировать. — Он всегда идет в мои особые моменты. У нас некоего рода немая договоренность. Когда я родился, он тоже приветствовал меня. И то, что дождь пошел сейчас, на границе нашего выброса из измерений в реальность, свидетельствует о необычности момента.

«...в необычное время необычный мальчик с необычной девочкой под необычным дождем так необычно...»

— Неужели? — Губы девушки расплавила загадочная улыбка.

— Позже я узнаю, как расценивать его сегодняшнее появление. — Я тоже слепил сложную композицию рта. — А чаще всего он идет, когда я нахожусь в точке П. Может, это означает, что данная точка предназначена для особой миссии в ключе моей жизни. Может, мне нужно побольше находиться в этой точке? Может, что-то ждет меня тут, ждет, когда я на него наткнусь там или здесь.

«...или наткнулся...»

— Или наткнулся, — засмеялась Сашенька, но тут же посерьезнела. — А вообще в точке П.