Но как бы я сама ни относилась к появлению в моей жизни Уиверов, для Макса это событие, очевидно, имело огромное значение. Он описывал его с явным удовольствием и теплотой. Посвящал Лили в мельчайшие подробности, выкладывая их перед ней одну за другой, как подарки. Я слушала, и меня вдруг осенило: а ведь пожалуй, мой названый отец полюбил меня еще до того, как я узнала его имя.

Макс и Елена стали нашими соседями чудесным, точно с картинки, майским днем. Как сейчас помню, это была суббота. Что не в последнюю очередь подкупило их в доме и участке, так это три японские вишни в палисаднике. Длинные тонкие ветви деревьев гнулись от обилия розовых цветов, аромат которых разливался по всей округе. Обосновавшись в новом жилище, – перетащить пожитки помогла небольшая группа прихожан нашей церкви – Уиверы сочли ласковое цветочное благоухание Господней милостью: оно смягчило потрясение от переезда в другой город. Ведь в их возрасте принято не разъезжать по стране, а крепко сидеть на одном месте.

Как бы то ни было, еще и половину грузовика не разгрузили, когда обнаружилось, что ветки средней вишни сгибаются под тяжестью не одних только цветов. Из розового цветочного буйства свисала пара босых ног. Макс сказал, что он то и дело поглядывал на маленькие пальцы и худые лодыжки, которые время от времени возникали в поле зрения.

Когда с грузовика сняли последние вещи, Макс сообразил, что обладатель босых ног уже очень долго сидит на дереве. Конечно, Макс то заходил в дом, то выходил на улицу. Кто знает, этот нарушитель границ вполне успел бы сползти на землю и сгонять к себе – перекусить или, скажем, в туалет. Но Макс мог с уверенностью утверждать, что ребенок, так тихо сидевший на дереве, добрых два часа не занимался ничем другим – только тихо сидел на дереве. Что это за ребенок такой?

Скоро он это узнал. Когда Елена угощала грузчиков холодным лимонадом, из дверей соседнего дома показалась женщина. На ней была пара модных драных джинсов и майка, которая сползла с плеча, выставив на всеобщее обозрение черную бретельку бюстгальтера. Макс, собравшийся было поздороваться, вдруг смекнул, что женщина нетвердо стоит на ногах. И к тому же сильно не в духе.

– Рэйчел! Рэй-чел!! – с крыльца крикнула женщина в одну сторону, потом в другую. – Рэйчел Энн, марш домой сию минуту! Где ты там прячешься? Ну, дай только до тебя добраться…

Макс призадумался: как поступить? Поведать взбешенной соседке про свисающие с его дерева ноги? Или не раскрывать тайного убежища девочки? Той явно не хотелось, чтобы ее нашли.

Но с другой стороны, эта женщина на крыльце соседнего дома, она определенно мать девочки и, должно быть, с ума сходит от беспокойства. Оттого и кричит в ярости, оттого и щеки у нее красны.

– Я на минутку, – сказал Макс Елене. Вся бригада грузчиков с плохо скрываемым любопытством поглядывала на женщину. – По-моему, я знаю, где ее дочь.

– Все знают. – Елена слегка покачала головой. – Ох и попадет бедняжке, когда это станет известно и той женщине.

Макс решительно зашагал через газон, прямиком к деревьям, и прошел как раз под тем местом, где все еще пряталась девочка. Не поднимая головы, исподтишка оглядел крону и различил скорчившуюся у ствола фигурку. Девочка подтянула колени к груди и крепко обхватила их руками, тощими, как ветки, за которые она цеплялась. Макс успел заметить волосы нежно-пепельного цвета и синие, как летнее небо, глаза. Но он вынужден был сосредоточить внимание на взвинченной незнакомке.

– Здравствуйте, – произнес он, протягивая на ходу руку. – Я ваш новый сосед. Макс Уивер.

Женщина оглядела его с головы до ног. Увиденное, судя по всему, не произвело на нее впечатления.

– Дочь ищу, – заявила она, нимало не заботясь о соблюдении элементарной вежливости. – Вам тут не попадалась малолетка вот такого размера? – Она приставила руку к груди, затем, поразмыслив, спустила чуть ниже.

Ответ «да» готов был сорваться с языка, но тут Макс уловил запах. Вот оно что… Стало быть, красные пятна на щеках этой особы вовсе не от тревоги за дочь. Она просто-напросто пьяна.

– Дочку, говорите, ищете?

Женщина ожгла его злым взглядом.

– Мне надо в магазин, – громко, с расстановкой проговорила она. Решила, вероятно, что он недослышит. – Не могу же я оставить ее дома одну. Как по-вашему?

Макс ужаснулся: она собирается сесть за руль? Да еще ребенка с собой прихватить?!

– А попозже нельзя? Ваш муж скоро вернется?

Женщина закатила глаза:

– Нет, попозже нельзя! И муж вернется не раньше чем через час или около того.

– Сколько лет вашей дочке? – поинтересовался Макс.

– Восемь.

Ее раздражение все нарастало. Даже подумать страшно, что ждет девочку, когда ее укрытие будет обнаружено. Макс лихорадочно соображал:

– Вашу девочку зовут Рэйчел?

Она кивнула.

– Что скажете, если мы с женой приглядим за ней? Пока вас не будет?

– Да я вас даже не знаю, – буркнула женщина. Но все же изобразила улыбку: – Вам можно доверять?

Макс прижал руку к сердцу:

– Я буду обращаться с ней как с родной.

– Ну ладно. – Женщина махнула рукой, бросив через плечо: – Когда объявится, скажите этой сопливой мерзавке, что я вернусь и так ей наподдам, что мало не покажется. Так прямо и скажите.

Макс ничего не ответил. Не мог. Но женщина и не ждала ответа. Неверной походкой направилась к гаражу, залезла в машину и задним ходом вывела ее на улицу. Без происшествий. Однако Макс сказал себе, что, как только она скроется из виду, надо первым делом звонить в полицию. Это же явная угроза для общества.

Возвращаясь к дому, Макс снова прошел под деревьями. Ему хотелось поздороваться с Рэйчел, а может, даже уговорить ее слезть вниз, пообещав угостить лимонадом. Она сидела на том же месте, но глаза ее были крепко зажмурены. Обиженная фея с запутавшейся в волосах веточкой, с нахмуренным детским лбом и согнутыми под тяжким бременем проблем узкими плечами.

Залезть и снять ее оттуда? Нет, пожалуй, не стоит. Рэйчел, по всему, не хотелось, чтобы к ней приставали.

Митч

24 декабря, час дня

Елка в вестибюле пансионата – настоящая великанша. Без малого пять метров. Четверо рабочих полдня возились, устанавливая ее. А потом еще полдня наряжали – развешивали на колючих ветках гирлянды и елочные игрушки. Митч, должно быть, не меньше дюжины раз проходил мимо елки, а вот в сочельник забрел в вестибюль и так вдруг захотелось полюбоваться огоньками. Уже смеркается, небо снова набрякло снегом, а от елки в помещении тепло и уютно. Митчу капля уюта не помешает.

Крепко пахнет хвоей; елка, кажется, вся дрожит в предвкушении праздника. На самом деле ветки чуть покачиваются от тихого кружения вентиляторных лопастей под потолком. А все равно, чувствуется какое-то волшебство. Митч стоит перед елкой, смотрит на нее и старается впитать сразу все, что видит. Вскоре он замечает небольшое объявление в золоченой рамке. Оно висит на уровне глаз. «Вот игрушки, посмотри. Их родные принесли!»