История редко ставит перед обществом задачи, не обеспечив их решение материально, т. е. не создав силу, которая в состоянии эти задачи решать. Прежде чем старая номенклатура станет новой буржуазией, должна была явиться общественная сила, призванная разрушить систему государственной собственности и охранявшее эту систему тоталитарное государство.

Советской номенклатуре изначально было свойственно внутреннее противоречие. Суть его состоит в том, что государственная власть выступает для элиты одновременно причиной и следствием, основанием господства и его результатом. Советская элита становится элитой только потому, что в ее руках находится государственная власть, и в то же время она узурпирует власть лишь на том основании, что она элита. Это противоречие в конечном счете и обусловливает необходимость постепенного изменения форм господства.

На первых порах, пока элита существовала только как «класс в себе», ее глубинное противоречие никак не проявляло себя и не вызывало никаких видимых последствий. Однако по мере превращения элиты в «класс для себя» оно находит внешнее выражение в объективной противоречивости условий существования и развития номенклатуры.

С одной стороны, господство номенклатуры имеет своим основанием государство, поэтому чем сильнее государство, тем прочнее позиции элиты. Государство становится тем сильнее и стабильнее, чем эффективнее действует номенклатурный механизм расстановки и перемещения (в основном по кругу, в пределах одной страты) руководящих кадров, чем больше власть защищена от субъективных, волюнтаристских воздействий. С другой стороны, проявить себя как класс номенклатура может, лишь узурпируя власть, закрепляя за собой занимаемые ею должности в государственной иерархии. Но тем самым она сама разрушает сложившийся номенклатурный механизм, ставит результативность деятельности государственной власти в зависимость от качества и возможностей конкретной группы стареющих чиновников. Это приводит к постепенному ослаблению государства и одновременно к ослаблению позиций самой правящей элиты.

Развиваясь, номенклатура вступает в конфликт со своими собственными основаниями. Конституируясь как класс «для себя и для других», она вынуждена провоцировать застой и ослаблять государственную власть. Застой не является исторической случайностью, возникшей по недомыслию впадающих в маразм правителей. Это неизбежный этап в развитии номенклатуры, условие ее становления как правящего класса.

Объективная противоречивость положения сказывалась на субъективном состоянии номенклатуры, приводила к ее внутреннему раздвоению. Номенклатура вынуждена была выступать в странной исторической роли – как реакционный и прогрессивный класс одновременно.

Оставаясь на узкоэгоистических позициях, она порождала застой и ослабляла государство. В то же время, заинтересованная в укреплении государства, она должна была бороться с застоем, желать обновления и реформ и действовать в этом смысле в интересах всего общества. Номенклатура, являлась одновременно и суррогатом власти, и суррогатом общества, функционировала как аппарат и как общественность. Это не то внешнее разделение, когда номенклатура расслаивается на отдельные чиновничьи корпорации. Речь идет о двух лицах номенклатуры, когда один и тот же конкретный человек, занимающий конкретную должность на государственной службе, попеременно ведет себя то как должностное лицо, настоящий чиновник, то как представитель общественности, российский интеллигент. Эта внутренняя расчлененность сознания становится естественным состоянием, образом жизни советской элиты.

Чем более ослабляется власть, тем противоречивее положение номенклатуры и тем явственнее ее внутренняя разъединенность. На определенном этапе внутреннее расслоение проявляет себя внешне как раскол элиты. Происходит своего рода материализация духа. По одну сторону баррикад оказываются партократы – достаточно узкий радикальнореакционный слой, стремящийся во что бы то ни стало сохранить отживающую государственную систему. По другую сторону – демократы, такой же узкий радикально-оппозиционный слой, стремящийся к уничтожению ненавистной государственности.

За короткий по историческим меркам период радикальная оппозиция при молчаливой поддержке почти всей элиты одолела реакцию и решила давно назревшую задачу уничтожения системы, ставшей анахронизмом.

В это же время самые интересные процессы разворачивались в глубине и были до поры скрыты от сторонних глаз. Основная масса номенклатуры, не принимая участия в политических баталиях, воспользовалась ослаблением власти, чтобы любыми доступными средствами превратить в свою частную собственность государственное имущество, которое оказалось в пределах ее досягаемости. Так номенклатурная гусеница, перезимовав перестройку в виде куколки, выпорхнула в свет как бабочка-буржуазия.

За свою многолетнюю историю советская номенклатура не раз меняла облик. Поначалу она не имела определенного лица. Термин «номенклатура» в первое время означает лишь перечень наиболее важных государственных должностей, замещаемых определенным образом. Когда элита становится «классом в себе», под номенклатурой начинают подразумевать не столько перечень должностей, сколько круг лиц, обычно занимающих их. Затем какое-то время смысл термина «номенклатура» совпадает со смыслом термина «элита». Принадлежать к номенклатуре значит занимать высокое положение в обществе, иметь привилегии, пользоваться всевозможными материальными благами. После значение термина «номенклатура» резко сужается: это уже не вся элита, а лишь наиболее консервативная, отсталая и реакционная ее часть.

Парадоксально, но превращение советской элиты в полузакрытую социальную группу способствует повышению уровня ее культуры. Появляется новое номенклатурное поколение, которое уже имеет не рабоче-крестьянское, а советско-аристократическое происхождение. Это поколение имеет достаточно хорошее образование, иногда полученное за границей. Его уже трудно накормить сказкой о коммунизме. Пользуясь всеми благами псевдосоциалистической системы, оно относится к этому коммунизму с плохо скрываемой брезгливостью и открыто фрондирует своим вольнодумством. Из такого поколения выйдут будущие Гайдары и Чубайсы. Да и старшее поколение не живет с закрытыми глазами. Для элиты железный занавес со временем превращается в формальность. Она ездит на Запад и имеет возможность сравнивать реальную эффективность общественных систем.

К концу 1970-х годов советская номенклатура уже тяготится партийно-коммунистическими условностями, которыми обставлено ее господство. Еще более удручающе действует на нее осознание зыбкости основ своего господства, понимание зависимости личного благополучия от изменчивой служебной планиды – собственной или родителей.

Для представителя номенклатуры был всего один путь решения подобных проблем – стать полноценным буржуа. Номенклатурная буржуазия есть высшая и наиболее законченная форма развития советской номенклатуры, форма, в которой наконец находит разрешение присущее номенклатуре внутреннее противоречие. Став буржуазией, номенклатура приобретает собственное, независимое от власти основание своего господства – капитал.

Номенклатурная буржуазия – это не только высшая, но и последняя ступень восхождения старой советской элиты. Начиная с данного момента эта элита отрицает саму себя и преодолевает свою номенклатурную форму, превращаясь постепенно в обыкновенную буржуазию.

В результате крушения старой государственности происходит ранее немыслимое расщепление господства и власти. Самозахват государственной собственности приводит к тому, что экономическое господство оказывается почти целиком в руках номенклатурной буржуазии. Однако политическая власть остается в руках демократов, революционного авангарда общественности, который завладел ею по праву победителя в августе 1991 года. В принципе это старая государственная власть, но уже принадлежащая другим.

Отношения между номенклатурной буржуазией и демократами так же сложны и двусмысленны, как отношения сталинцев и ленинской гвардии в конце 1920-х – начале 1930-х годов. С одной стороны, их вроде бы связывает общее революционное прошлое. С другой – номенклатурная буржуазия уже успела стать реальным хозяином России и поэтому вправе желать, чтобы у руля государства стояли ее представители. Руль, однако, оказался в руках самозванцев, успевших перехватить его у рухнувших партаппаратчиков.

Между теми, кто защищал Белый дом в августе 1991 года, и теми, кто в суматохе перестройки прибирал к рукам «склады», пробежала черная кошка. Реальная сила и историческая перспектива находятся сегодня, безусловно, на стороне последних. Но дело осложняется тем, что в рядах номенклатурной буржуазии отсутствует единство. Различные группы бывшей советской номенклатуры приватизируют госсобственность различными темпами и поэтому в разное время оформляются окончательно как буржуа.

Как это обычно бывает в эпоху ранних буржуазных преобразований, первым обогащается небольшой отряд финансовой и торговой (преимущественно компрадорской) буржуазии. 1991–1993 годы – время расцвета всевозможных