– Ты тупая шлюха, и в мире должно быть как можно меньше таких, как ты.

Я вскакиваю с нее и поворачиваюсь к залу, но, к моему удивлению, все взгляды опущены вниз. Только Коллинз смотрит прямо на нас.

Я прохожу мимо него, но он тут же меня догоняет, и мы вместе молча выходим из кафе.

Он не произносит ни слова, пока мы едем обратно, но его терпения хватает ненадолго, и в ту же секунду, как мы оказываемся у дома, он всем телом поворачивается ко мне и смотрит мне прямо в глаза.

– Ты знаешь.

Мои брови сходятся на переносятся.

Он знает?

– Знаю что? – я включаю дуру.

В его взгляде появляется подозрение, и он качает головой.

– Ух ты, – он откидывается на спинку сиденья.

– Что?

Он отводит взгляд.

– Такая верная им, что тебе даже не нужно, чтобы они знали, – и все же ты по-прежнему просто аутсайдер, по факту не имеющий ни малейшего представления о том, что на самом деле происходит вокруг.

– Хорош заливать, Коллинз. Выкладывай.

Он снова смотрит на меня.

– Ты пришла к моему дому, готовая, мать твою, на что угодно, чтобы защитить этих парней, которых ты, блин, едва знаешь и которые, очевидно, не сообщают тебе ни единой детали за гранью того, что тебе следует знать.

– Мне не нужно быть посвященной во все их секреты, чтобы знать, что я не хочу их провала.

– Когда они сами не поделились с тобой информацией, ты спросила, что они украли у меня?

Мои ребра сжимаются, но я все так же смотрю на него.

– Это не мое дело.

– А то, что происходит в этом городе, твое дело? – он смотрит на меня изучающим взглядом, и мне становится любопытно, что стоит за его вопросом. Словно намекает, что я веду себя так, но хочет, чтобы я думала иначе. Такой весь чертовски загадочный. – Ты вбила себе в голову, что этим местом правят Брейшо, хотя даже не знаешь полной истории наших семей. Мы лишь несколько камешков в огромном пруду, и никто из тех, кто носит наши имена, не является таким чистеньким, как заявляет.

И что, на хрен, все это значит?

Я заставляю себя беззаботно пожать плечами.

– Если тебе есть что сказать, говори.

– Спроси у меня, что они взяли, и я скажу тебе, – подначивает от меня, но в его тоне нет ни игривости, ни надменности. Его взгляд ясен как день, а выражение лица серьезно.

Мои челюсти сжимаются.

Конечно же, я хочу знать, что это, но не желаю, чтобы этот вопрос вылетел из моих уст. Он, мать его, может выдумать все что угодно, и я никак не смогу проверить, правда это или нет.

– Неважно, что они взяли. Уже совсем скоро меня здесь не будет, так что мне плевать. – Я выхожу из машины, захлопываю за собой дверцу, бросаюсь к дому и вхожу че- рез дверь, которую распахнула для него, словно для короля, обожающая его служанка.

Я окидываю ее взглядом, проходя мимо, она же смотрит в пол. Я направляюсь в комнату, куда он меня поселил, и запираюсь.

Я надеваю наушники и ложусь на полу, включив фонарик и направив его луч на потолок. Раскрываю и складываю нож, снова и снова.

Как я и ожидала, уснуть мне не удается.

Кэп входит в комнату, на его лице замешательство.

Мы с Ройсом вскакиваем на ноги.

– Что случилось?

Поколебавшись минуту, он проводит ладонью по затылку.

– К черту все, – он пожимает плечами. – Я установил круглосуточную слежку за Мэллори, – признается он насчет матери Зоуи. – В тот же день, когда узнал о существовании Зоуи, еще до того, как удостоверился в том, что она моя. И я так и не отозвал эту слежку.

– Тоже мне новость, чувак, – смеется Ройс.

Кэп сердито смотрит на него, но Ройс перепрыгивает через кофейный столик и встает прямо перед Кэптеном.

– Да ладно тебе, Кэп, она же враг. Мы все считаем, что за ней нужна слежка, и мы знали, что ты ее установил.

– Откуда? – он вопросительно смотрит то на меня, то на него.

– Ты сам рассказал нам, когда напился в хлам. Сказал, что не можешь ничего скрывать от нас, – ухмыляется Ройс. – Даже твоя совесть – хороший парень.

Кэптен отпускает смешок и отпихивает его от себя.

– Без шуток, чувак. – Ройс подходит к нему, чтобы по-братски обнять и пожать руку. – Мы знали об этом с самого начала.

Кэптен смотрит на меня так, словно ему стыдно, и я качаю головой.

– Чувак, это же другое, и ты это знаешь. Есть такие вещи, о которых говорить не стоит, Кэп, так что в этом нет ничего плохого. А раз сейчас рассказал нам, значит, у тебя есть причина. Мы знали, что ты придешь к нам, если тебе будет что сказать. Так что даже не думай считать себя виноватым.

Он кивает, опускает взгляд, а потом снова поднимает – уже сосредоточенный. Полный решимости и немного взволнованный.

Его губы немного кривятся.

– Мэллори получила звездюлей.

Я хмурю лоб.

Кэп встречается со мной глазами.

– Кажется, вчера вечером она налетела на кулак.

Мы с Ройсом переглядываемся, а потом снова смотрим на Кэптена.

Орган в моей груди начинает колотиться все быстрее.

– Кэп.

– Рэйвен сбила ее с ног, ударила в лицо, помяла чуток. Она еще легко отделалась, как я слышал, но…

– Но какого хрена она вообще это сделала? – не сдерживается Ройс.

– Именно, – кивает Кэп.

Я разворачиваюсь, впиваясь зубами в кожу между большим и указательным пальцами.

В какую игру ты играешь, детка?

С ним, но бьешь за нас.

Ничего не даешь нам, но борешься за нас.

За нас.

Я дергаю головой, опускаю подбородок. Черт, они же правы.

– Зачем она это делает?

Мы с братьями переглядываемся и киваем друг другу.

Вот в чем вопрос, блин.

– Поехали на тренировку, пацаны. – Ройс улыбается, доставая телефон, чтобы спланировать вечер, хотя мы договорились не праздновать. – Нам нужно место для вечеринки. Йоу, Бак! – он смеется в телефон, выходя из дома. – Это Ройс.

Кэп следит за ним взглядом, а потом поворачивается ко мне.

– Как думаешь, с ним все в порядке?

– Ты когда-нибудь видел, чтобы ему было на кого-то не наплевать, Кэп? – спрашиваю я его, наблюдая за Ройсом, смеющимся в телефон на подъездной дорожке.