– У вас точно можно тысячу баксов зарабатывать?

– Можно, можно, – сказал Макс, не имея ни малейшего понятия о том, чем же будут заниматься люди, которых он нанимает на работу для человека, который даже не представился ему. Затем Макс записал возраст, пол, национальность, имя и фамилию. – Ждите, вам позвонят.

В какое время вы дома бываете?

– Звоните лучше днем, – уклончиво ответил Виталик.

– Ясно. Всего хорошего, – Макс повесил трубку.

– Дождешься, что заразу какую-нибудь подхватишь, – недовольно пробормотал Николай, вставая и потягиваясь.

– Какую еще заразу? – не сразу понял Макс.

– Садишься голой задницей на грязный стул. Кто его знает, чем до тебя об него терлись, может, квартиру эту какие-нибудь наркоманы, больные СПИДом, снимали?

Макс поднялся и попытался заглянуть себе через плечо, чтобы увидеть задницу: будто бы СПИД, приклеившийся к ягодицам, можно было разглядеть невооруженным глазом.

– Дело говоришь, – вздохнул Макс, взял с полки бутылку с туалетной водой, сделал он это, не открывая дверцы, так как стекло было разбито, налил полную пригоршню потер водой ягодицу, отчего та тут же покраснела.

– Вот и началась работа.

– Интересно, какую это составляет часть от тех ста долларов, которые нам обещал мужик?

– Трусы надень, – вслух сказал Николай, – меня прямо наизнанку выворачивает, когда я на голых мужиков смотрю.

– А ты не смотри, – спокойно ответил Макс.

– Шастаешь тут перед самыми глазами, попробуй не посмотри.

– Это все скрытые комплексы, – сказал Маке, – на, верное, у тебя латентный гомосексуализм.

– Ты сам педофил или как там называют тех, кто любит свои гениталии демонстрировать…

– Педофил – это тот, который любит маленьких детей, – со странной мечтательностью в голосе произнес Макс, – а тех, кто любит свои гениталии демонстрировать, называют… – и он осекся, забыв нужное слово. – Сбил ты меня, Колька, всякая непотребщина в голове крутится, педофилы, скотоложцы и некрофилы, а нужное слово как сквозь землю провалилось.

– Эксгибиционист.

– Во-во, правильно…

Говоря это, Макс сбрызгивал туалетной водой сиденье стула и растирал жидкость ладонями.

– Продезинфицирую, – пояснил он, после чего отправился в ванную.

И тут снова зазвонил телефон. На этот раз пришлось отвечать Кольке. Вновь у звонившего имелись конкретные вопросы, и вновь на них приходилось отвечать расплывчато, мол, начальника нет, приедет через пару дней, оставьте свои координаты и данные. В блокноте появилась вторая запись.

– Ошалели они, что ли? – сказал Николай, когда все еще голый Макс вошел в комнату. – За то время, пока ты мылся, три звонка.

– Деньги отрабатывать надо, – Макс критически осмотрел свои трусы и, решив, что они еще достаточно чистые, надел их. Носками же он побрезговал, после ночного похода по городу те все еще были влажные и липли к пальцам.

Телефон зазвонил вновь.

– Точно ошалели!

– Кому ж не хочется тысячу баксов заработать? – Макс вошел во вкус и отвечал уже небрежно, заученно, заранее зная, о чем его будут спрашивать и что нужно говорить.

К обеду каскад телефонных звонков поутих, Николай отправился в магазин прикупить чего-нибудь к ужину.

Но к вечеру, когда народ возвращался с работы, вновь один за другим стали следовать звонки. Поэтому на столе расчистили еще одну площадку, где и расставили ужин. Макс сидел с трубкой в одной руке, со стаканом водки в другой и диктовал Николаю очередные данные мужчины с отличным здоровьем, желающего заработать тысячу долларов в месяц.

– Да-да, для нас прописка и гражданство не имеют значения, они имеют значение только для вас. Всего хорошего, ожидайте звонка, – Макс нажал на рычаги аппарата, а затем положил трубку рядом. – Передохнуть надо, пусть думают, что занято, – и залпом допил стакан водки.

– Смотри не напивайся, как-никак мы на работе.

Часам к двенадцати позвонил и тот человек, который дал им объявления для расклейки. Вновь не представившись, поинтересовался:

– Ну как дела, ребята? Звонков много?

– Думаю, больше, чем на сто баксов, если так будет продолжаться и дальше, – не очень-то радостным тоном сообщил Макс.

– Уговор дороже денег.

– Может, набросите немного?

– Посмотрим, видно будет. Сколько человек позвонило?

– Да уже полсотни.

– Отлично, так держать. Через пару дней забегу, возьму первый список и еще объявлений вам подкину за отдельную плату, но расклеить их придется уже в другом районе.

Макс посмотрел на Николая, по взгляду тот понял; предлагают продолжить работу. Немного поколебавшись, он кивнул:

– Соглашайся, возьмемся.

В следующие дни звонков стало немного поменьше. То ли объявления на столбах заклеили другими, то ли желающих в районе заработать поубавилось. Когда незнакомец пришел к студентам, те передали ему до половины исписанный блокнот и получили свои деньги.

– А новая работенка когда появится? – поинтересовался Макс, когда увидел, что мужчина в черном пальто и фетровой шляпе направляется к выходу.

– Заминочка вышла, – с хитрой улыбкой ответил незнакомец, – вы тут ударно поработали, мне пока и этих клиентов хватит, а потом, что ж, позвоню.

– Не забудьте, – ощущая в руках упругую, еще ни разу не перегнутую стодолларовую банкноту, крикнул ему вдогонку Макс.

– Что ж, и это неплохо, – сказал Николай, когда дверь закрылась, – дуй в обменник и возвращайся с коньяком.

– А не круто? Может, лучше водки взять?

– Водку мы раньше пили, а теперь, когда деньги есть, можем и коньяк.

– Под коньяк нужно баб пригласить, его в чисто мужской компании пить – как говорится, продукт переводить зря.

И через пару часов ребята, обзвонив знакомых девиц, пригласили к себе двух студенток из параллельной группы, таких же приезжих, снимающих квартиру в этом районе, как и они сами. Еще первых полчаса девушек интересовало, откуда ребята взяли деньги. Их бы вполне устроил ответ, что доллары прислали родители, но Николай и Макс по-дурацки запирались, хихикали, подмигивали один другому, старались налить девушкам побольше. И вскоре те уже бросили задавать вопросы, начисто забыв о времени.

И когда была допита третья бутылка коньяку, начался форменный разгул. Молодые люди делали вид, что не видят друг друга, каждая же пара, занимаясь своим делом, потихоньку подглядывала за другой. Свет хоть и погасили, но фонарь, стоящий напротив окна, ярко освещал комнату, и искусственный, похожий на лунный свет тщательно фиксировал все происходящее, сверкал на пустых бутылках, примостившихся у ножки стола, отливал золотом в крашеных волосах девушки, доставшейся Максу, и гас в черных, как свежерасплавленный битум, кудрях подруги Николая.