– Есть такое понятие, как коммерческая тайна. Основная проблема заключается не в готовности человека работать, самое сложное – придумать, чем ему заниматься.

Это уже половина успеха, а скажи я вам, вдруг вы до того, как договор подписывать, решите сами этим заняться?

Украдете нашу идею, – коротко рассмеялся Грязнов. – Так что сначала – наши условия, а потом будете свои выставлять.

Хоть и сказано это было вежливо, с улыбкой, но чувствовалось, что Грязнов не уступит и раньше времени карт не откроет.

– В Москве где вы остановились?

– У знакомой.

– А если вам придется надолго куда-нибудь уезжать, проблем не возникнет?

– Я и так надолго уехал из дому, – с усмешкой произнес Конопацкий, – а никто до сих пор и не хватился моей пропажи.

Из кухни вернулась Катя, принесла кофе, маленькую-маленькую чашечку.

– Вы уж извините, что вам так мало налили, но сейчас вам предстоит пройти медосмотр, а кофеин может изменить параметры.

– Прямо здесь.., медосмотр? – удивился Конопацкий.

– А что здесь такого? Лучше, когда нет ни очередей в кабинет, ни грязных иголок, тут же все и проверим. Вас бы все равно в районной поликлинике не обслужили.

Только сейчас Виталик Конопацкий заметил, что к компьютеру подключено не только офисное оборудование, но и медицинские датчики.

– Раздевайтесь до пояса.

Конопацкий сбросил свитер, рубашку, и Катя ловко расположила на его теле присоски с датчиками. Грязнов вышел из-за стола, уступив свое место девушке в белом халате. Та щелкала клавишами, просила то дышать, до задержать дыхание, напрячься, расслабиться. Виталик полулежал в кресле, прикрыв глаза, и старался думать о чем-нибудь приятном. Ему хотелось, чтобы показании приборов дали ему возможность получить работу.

– Посмотрите, – Катя избегала называть Грязнова по имени и отчеству в присутствии посетителя, – превышение нормы.

– На сколько?

– На пять процентов.

– Ерунда.

Наконец девушка сделала распечатку, сложила ее вдвое.

– А теперь анализы.

– Какие?

– Почти все, кроме спермы, – улыбаясь, произнес Грязнов, стекла очков прятали его холодный, неулыбчивый взгляд.

Катя работала быстро и ловко, кровь на анализ взяла почти мгновенно. А затем Конопацкому, стесняясь, пришлось удалиться с баночкой в санузел. Он оставил анализ мочи на полочке и вернулся.

– Ну что ж, – сказал Грязнов, – я думаю, вас можно почти что поздравить. Если анализы будут хорошие, то по всем остальным параметрам вы нас устраиваете. Через день-два мы получим результаты, и я перезвоню вам, – Грязнов поднялся из-за стола и подал руку.

– Извините, ладонь мокрая, мыл, – Конопацкий неловко подал руку, и Грязнов пожал запястье Виталику.

– Вы уж постарайтесь быть дома, потому что, если вас не окажется, я могу позвонить другому претенденту.

– Да-да, постараюсь не отходить от аппарата.

Валерий Грязнов провел посетителя до самой двери и, когда замок щелкнул, тут же снял очки, принялся тереть переносицу. От непривычки ее саднило.

– Давай дуй в лечебницу, и побыстрее, – от прошлой обходительности у Грязнова не осталось и следа.

Теперь он уже не улыбался, а строго смотрел на девушку. Та паковала образцы для анализа в сумку, при этом избегала смотреть на Грязнова.

– Что, не нравится то, чем занимаешься? – спросил он, взяв девушку за руку, но не раньше, чем та упаковала сумку.

– Не очень, – зло ответила она и попыталась высвободиться.

Тогда Грязнов схватил ее за подбородок и развернул лицом к себе, левой рукой прижал ее к своей груди, но не нежно, не ласково, а зло – так, чтобы та почувствовала его физическое превосходство.

Дыша ей в лицо, он тихо-тихо произнес:

– Я что-то не слышал, чтобы ты от денег отказывалась. Привыкла жить хорошо, а?

Затем последовала пауза. Грязнов смотрел в глаза девушки, не моргая, не отводя взгляд. Та не выдержала секунд через десять. Мало было людей, способных выдержать пристальный взгляд Грязнова, и он умело этим пользовался. Лишь только ощутив, что человек готов ему не подчиниться, он пускал в ход это скрытое оружие. Холодные, стального цвета глаза пугали, пугала их неподвижность – мертвая неподвижность, словно бы смотришь в глаза трупу. И помимо воли у человека, смотревшего в глаза Грязнову, возникала мысль о том, что он сам смертей, и, как справедливо заметил классик, «внезапно смертен».

– Ты, Катя, еще хочешь мне что-то сказать? – несколько ослабив хватку, поинтересовался Грязнов.

– Нет-нет, все в порядке. Вам показалось, я просто сегодня не в настроении.

– Твое настроение меня не волнует, и оно не должно касаться работы. Если что, ты знаешь… – добавил Грязнов и легко оттолкнул от себя Катю. – Дуй в лечебницу, по-моему, этот горловский козел – то, что нам надо.

Девушка, боязливо посматривая на Грязнова, схватила сумку и бросилась к двери. Она даже не задерживалась на площадке, чтобы закрыть замок, выскочила на улицу и, путаясь в ключах, стала открывать дверцу автомобиля – небольшого красного «Рено».

– Сучка! – проворчал Грязнов, глядя на нее через окно. – Нервничает. Плохой знак. Может, я перестарался и не стоило ее запугивать? Нет, она сдастся, – задумчиво проговорил он, – сама по уши в дерьме. Никто не заставлял ее заниматься этим, а страх, так он всегда сопутствует большим деньгам.

Грязнов убедился, что Катя выехала со двора, и опустился в мягкое кресло. Из ящика стола достал мобильный телефон и набрал номер.

– Да, это я, Катя уже к вам поехала. По-моему, мы подыскали настоящего кандидата.

– … – Да, никаких проблем, он приехал с Украины. Если он нам подойдет, сколько времени понадобится на подготовку к операции?

+++

– … – Два дня? Что ж, это нормально.

– … – Стараюсь.

Он отключил телефон и забросил руки за голову.

На душе у него стало спокойно. Последний месяц Грязнову пришлось попотеть: заказчик оказался требовательный и браковал одного кандидата за другим. Временами Грязнову даже хотелось убить его, и сдерживало только то, что в таком случае он не получил бы денег.

«А теперь иностранец успокоится, донор нашелся такой, как он и хотел. Группа крови сходится, спортивный, не пьет, не курит. Можно сказать, что сто тысяч уже перекочевали на наш счет.»

При мысли о деньгах лицо Грязнова сделалось спокойным, исчезли глубокие складки, расходившиеся от крыльев носа. Он уже привык к тому, что приходилось жить, меняя квартиры, офисы, нигде подолгу не задерживаясь, жить без друзей, без знакомых, без постоянной женщины, общаясь лишь с жертвами и партнерами по бизнесу. Раньше все было иначе, но когда?