Захаров прекрасно знал, что я живу одна, у меня дома им никто не помешает и никто не сможет меня защитить.

Он сидел в стареньком неказистом «жигуленке» неподалеку от хорошо знакомого подъезда и ждал. В последнее время ожидание сделалось едва ли не главным его занятием.

От непрерывного, напряженного внимания глаза начали слезиться, а виски мучительно заломило. Он уже думал, что ничего не дождется, как вдруг немного в стороне остановился «жигуль», почти такой же, как у него, и из машины выбралась она.

Он узнал ее стройную фигурку, он узнал бы ее всегда и в любых обстоятельствах, но как же она переменилась!

Плотно запахнутая джинсовая куртка была испачкана чем-то темным, подозрительно похожим на кровь, и распухший нос тоже был окровавлен. Волосы растрепаны, красные глаза заметно припухли, на щеках пятна размазанной туши.

Но самое главное — безнадежность и тоска сквозили во всем ее облике. Обычно гордая, решительная осанка исчезла без следа. Плечи поникли, спина тоскливо ссутулилась. Казалось, только что ей пришлось перенести страшное, невосполнимое разочарование, тяжелую потерю…

Неожиданно со скамеечки возле подъезда поднялась крупная, яркая брюнетка. Он тут же узнал ее и удивился, что не заметил раньше. Однако он стал удивительно невнимателен!

Девушки разговаривали. Он, конечно, не мог слышать их разговора, но, судя по их позам и жестам, они ссорились, в чем-то обвиняли друг друга. Брюнетка выглядела совершенно невменяемой, она яростно жестикулировала, размахивала руками, потом неожиданно замерла, огляделась по сторонам, словно пробудившись, резко повернулась и пошла прочь.

Стройная фигурка в джинсовой куртке двинулась к подъезду.

И вдруг к ней подскочил плечистый молодой человек в серой курточке, с невзрачным и незапоминающимся лицом.

Я рванулась из рук парня, но он быстро нажал какую-то точку на моей шее, все тело пронзила страшная боль, после чего я обмякла и едва волочила ноги. Парень быстро открыл дверь подъезда, протолкнул меня внутрь и протащил несколько ступенек к лифту.

Самое интересное, что в это позднее утро ни возле дома, ни на лестнице мы не встретили ни души, все соседи как вымерли.

В лифте я несколько пришла в себя, но мой конвоир, заметив это, сказал, чтобы я не глупила, что он живо может повторить процедуру. Делать было нечего, я притихла. Мы вышли на моем четвертом этаже.

— Давай ключи! — сквозь зубы приказал парень.

Руки у меня тряслись, ключи упали на пол. Мой конвоир вполголоса пробормотал какое-то ругательство, протянул руку к моей шее, но я была начеку и пнула его под коленку.

Я ни на что не надеялась, просто сопротивлялась из последних сил.

Парень встряхнул меня, так что все мозги в голове перемешались, и приказал поднять ключи с пола. Я попыталась наклониться, но голова очень кружилась, и нос болел невыносимо. И в это время я заметила, что по площадке крадется какой-то человек, помахивая свернутой в трубочку газетой. Человек этот был ужасно похож на Шурика.

«Все, — обреченно подумала я, — бедная голова не выдержала напряжения, и я рехнулась. У меня глюки».

Я схватила своего мучителя за вторую руку, чтобы он не мог нажать болевую точку на моей многострадальной шее. Шурик — а это действительно был он — одним прыжком преодолел расстояние между нами и ударил гада по голове газетой. Раздался странный булькающий звук, и парень грохнулся на лестничный пол. Шурик подобрал ключи и открыл дверь моей квартиры. Он втащил потерявшего сознания парня в прихожую, я вошла сама.

— Веревка у тебя есть? — спросил Шурик будничным голосом.

Я молча махнула в сторону стенного шкафа. Шурик вытащил оттуда моток веревки и живенько связал незнакомца, да еще и примотал ноги к рукам. Тот не подавал признаков жизни, я стояла в прихожей, окаменев, и молча наблюдала за манипуляциями Шурика.

— Что стоишь? — Он поднял голову. — Куда его нести — на кухню или в комнату?

— Как это ты его — газетой? — глупо хихикнула я.

Шурик молча развернул газету и продемонстрировал мне солидного размера разводной ключ.

— Слушай, он не умер? — испугалась я. Самого мужика мне было нисколечко не жалко, просто не хотелось, чтобы у меня в квартире обнаружили труп.

Как бы в ответ на мои слова парень на полу пошевелился и негромко застонал. Шурик хотел еще раз приложить его ключом, но заметил мой взгляд и остановил руку.

— Ну хоть скотч-то у тебя в доме есть? — раздраженно спросил он.

Я перешагнула через связанного и прошла в комнату к письменному столу, где обнаружила в ящике упаковку скотча. Шурик залепил страдальцу рот двумя полосками, я представила, как больно тому будет, когда скотч станут отдирать, потом вспомнила о своей шее, и жалость мгновенно испарилась из моего сердца. Еще неизвестно, что этот тип собирался сделать со мной после допроса, возможно, он попросту включил бы на кухне все газовые горелки и чиркнул спичкой. Несчастный случай, как с Филиппом. Никто не станет особенно беспокоиться.

— Ты вообще как здесь очутился? — спросила я Шурика, когда мы плюхнули типа на ковер в комнате и перевели дух.

— Случайно мимо проходил, — хмыкнул он, — но если я тебе мешаю, я уйду.

Сегодня я была не в настроении отвечать на его шуточки. Откровенно говоря, мне вообще трудно было ходить и говорить. Я пошатнулась, и Шурик тут же оказался рядом и подставил свое плечо.

— Мне бы прилечь… — неуверенно проговорила я, — а то голова кружится, и нос очень болит.

— Нельзя, — серьезно сказал Шурик, — этот, — он кивнул на диван, — не один приехал по твою душу, у него напарник в машине сидит. Они не стали вдвоем к тебе подходить, чтобы соседи ничего не заподозрили. Так, идет парочка, девица перебрала маленько, парень ее на себе домой тащит…

— Это среди бела дня? — усомнилась я.

— Однако прошли же вы, никого не встретили, — напомнил Шурик.

Я сникла. Черт бы их побрал, этих соседей! Как только у меня соберется компания, наутро обязательно кто-нибудь скажет, что мы шумели всю ночь и не давали людям спать. Сегодня же меня вполне могли убить, и никому нет до этого дела, все попрятались по щелям, как тараканы.

— Что делать? — Я поглядела на Шурика и заметила в его глазах какое-то странное выражение, вернее, не то чтобы странное, а совершенно для него нехарактерное.

Однако некогда было сейчас разбираться, что к чему. Шурик деловито обшарил карманы незнакомца и вытащил на свет квадратик удостоверения.

— Симаков Игорь Константинович, — прочитал он, — служба специального назначения при Президенте РФ… Ну и ну!

— Есть такая служба? — удивилась я.

— Сомневаюсь, — протянул Шурик.

— А я так не сомневаюсь, что это липа. Это люди полковника Захарова, а он из какой-то секретной конторы.