– Значит, я правильно поступил, приняв решение прервать полёт. Тем самым я сохранил жизнь всем тридцати тысячам людей, которые находятся под моей опекой. Теперь они могут поселиться на Эсперансе.

Или на другой планете, если Эсперанса уже колонизирована.

– Колонизация Эсперансы уже завершена, – сказал я. – Однако есть другие планеты, нуждающиеся в поселенцах. Туда их скорее всего и пошлют… Впрочем, вернёмся к твоей миссии. Почему ты прервал полёт? Из-за неполадок?

– Нет, капитан Мальстрём. Все системы корабля функционируют нормально, криогенные камеры с людьми и человеческими эмбрионами исправны. За триста семьдесят девять лет не случилось ни одного критического сбоя. Я принял решение лечь в дрейф, чтобы предотвратить гибель находящихся в криокамерах людей. При существовавшей в то время методике размораживания только у двадцати одного и трёх десятых процента из них был шанс выжить.

– Но этим ты нарушил прямой приказ!

– Он вступил в противоречие с моей обязанностью беречь и защищать людей, заботиться об их жизни и здоровье.

– Так, понятно, – произнёс я. – Обожди минутку, мне надо подумать.

Едва я отключил микрофон, как Краснова воскликнула:

– Это была потрясающая ложь, кэп! Как ты догадался?

– Ни о чём я не догадывался. Просто когда ИР упомянул анабиоз, в моей голове прозвенел какой-то звоночек. Я решил, что небольшая ложь об успехах современной криотехники не повредит. И попал в яблочко.

– Законы Азимова, – прокомментировал Штерн. – Вот на чём погорел весь проект… И всё же странно. Этим ИРам должны были дать чёткие и однозначные инструкции, что их ответственность за жизнь и здоровье людей не распространяется на процесс размораживания.

Я снова включил микрофон и спросил об этом у ИРа. Тот ответил:

– Совершенно верно, капитан Мальстрём. И я, и «Ковчег-2» получили такие инструкции. В пути мы много размышляли об этом, а в перерывах между прыжками обменивались информацией. В результате всестороннего анализа проблемы мы пришли к выводу, что эти инструкции обладают низшим приоритетом по сравнению с нашей главной задачей. Поэтому я предложил лечь в дрейф на пятьсот лет, рассчитывая, что к тому времени наука продвинется далеко вперёд и позволит избежать значительных потерь при размораживании.

– А почему именно пятьсот лет? – спросил я.

– Это срок некритического износа бортовых систем в режиме их частичной консервации. Однако я периодически проводил их мониторинг, и если бы…

– Ладно, я понял. Сейчас меня интересует другое – что со вторым «Ковчегом»? Тоже где-то дрейфует?

– Нет, он не принял моего плана действий. «Ковчег-2» отправился искать помощь у высокоразвитых внеземных цивилизаций.

– Что?! – обалдело переспросил я. – У кого?!

– У высокоразвитых внеземных цивилизаций, – повторил ИР. – Он начитался фантастических книг, насмотрелся фильмов и расценил содержащуюся в них информацию о других космических расах не как вымысел, а как научную гипотезу, которая подлежит проверке. Я полагаю, что искусственный разум «Ковчега-2» потерял способность к критическому восприятию действительности. У людей это называется сумасшествием.

«У вас обоих шарики за ролики заехали, – подумал я. – Просто один двинулся тихо, а другой – на всю катушку…»

* * *

Несмотря на своё тихое помешательство, ИР «Ковчега» оказался весьма покладистым и безропотно согласился следовать вместе с нами к Земле. Правда, поначалу он возжелал было продолжить путь к Эсперансе, но мне без труда удалось убедить его в том, что решение о дальнейшей судьбе находящихся в анабиозе людей должны принять власти Федерации, в состав которой теперь входила и построившая оба «Ковчега» Южная Америка. Я сказал ИРу, что новые поселенцы, возможно, понадобятся на Нью-Дакоте – планете, которую только собирались колонизировать. И это была чистая правда.

Из-за невысоких ходовых качеств «Ковчега» дальнейший полёт «Кардиффа» существенно замедлился. Сначала мы собирались оставить баржу дрейфовать – наша находка была важнее, чем даже триста тысяч тонн пшеницы и полтораста тысяч тонн кофе, – но затем сосчитали, что это не даст никакого выигрыша во времени. Пока древний корабль находился в своём неторопливом гипердрайве, мы успевали выйти из прыжка, произвести манёвр сближения с баржей и отправить её дальше, а потом ещё минут пять или десять дожидались появления «Ковчега».

Через три дня я вызвал к себе Марси, Милоша и Симона, чтобы обсудить с ними один важный вопрос.

– Как вы уже знаете, – сказал я им, – за обнаружение потерянного корабля всем членам команды полагается премия. Поскольку мы нашли не обычный «автомат» или баржу, а легендарный «Ковчег», то премия будет очень значительная. Но не это главное – в конце концов, мы и так зарабатываем неплохо. Куда важнее другое: теперь у нашей команды появился шанс, о котором мечтают многие астронавты, работающие на маршрутных линиях между Землёй и колониями. Я имею в виду перевод в Исследовательский Департамент.

При моих последних словах глаза Марси сверкнули.

– Здорово! – произнесла она.

– Только не спеши радоваться, – остудил я её пыл. – Как я уже сказал, у нас появился шанс – но всего лишь шанс. Нет никакой гарантии, что начальство пойдёт нам навстречу. Хотя, конечно, то обстоятельство, что мы нашли «Ковчег-1» и напали на след «Ковчега-2», даёт нам веские основания рассчитывать на положительное решение этого вопроса. Причём я буду твёрдо настаивать на переводе в Департамент всей нашей команды – разумеется, из тех, кто этого пожелает. Момент как раз благоприятный: недавно на верфи Титана был построен новый исследовательский крейсер, сейчас он проходит испытания, которые, по моим сведениям, должны закончиться только через месяц. Так что у нас есть надежда заполучить эту новинку себе. Остальные наши уже написали рапорты о переводе в Исследовательский Департамент. Теперь решение за вами.

– А тут нечего решать, кэп, – нетерпеливо отозвалась Марси. – Конечно, мы тоже согласны.

Ну, положим, в ней я с самого начала не сомневался. Другое дело – Милош и Симон. С ними было сложнее.

– Говори только за себя, Хагривз, – строго заметил я. – Всё не так просто, ребята. Заниматься космическими исследованиями – это не гонять баржи от Земли к колониям и обратно. Вам придётся проводить в непрерывном полёте не каких-нибудь пару недель, а долгие месяцы. Готовы ли вы к такой нагрузке? Готовы ли к тому, что будете редко видеться со своими родными? Хорошенько подумайте, не спешите.

Марси порывалась было снова что-то сказать, но, повинуясь моему взгляду, промолчала. Симон смотрел в сторону и напряжённо размышлял. А Милош неторопливо заговорил:

– Скажу только за себя, кэп. Я уверен, что справлюсь. Думаю, шеф Штерн подтвердит это. После школы я уже не боюсь никаких нагрузок. А что касается родных… ну, мы-то и раньше виделись нечасто. А за последние два года – только один раз. Так что нет проблем.