– Отличный корабль, – сказал я. – Надеюсь, его ещё никому не отдали.

– До конца испытаний это не практикуют, – заметила Краснова. – Другое дело, если бы его построили взамен устаревшего и подлежащего списанию кораблю. Но нет – все суда Исследовательского Департамента находятся в хорошем состоянии.

– Мне это известно. Однако я говорю не об официальном назначении, а о неформальном обещании… гм… которое всегда можно взять обратно. Правда, тогда я наживу себе врага в лице несостоявшегося капитана.

Краснова фыркнула:

– Можно подумать, только ты один! Если нашу команду возьмут в Департамент, да ещё дадут новый крейсер, то нас возненавидят все, кто питал хоть малейшую надежду попасть на этот корабль. Уж я-то знаю, что такое зависть.

Мы обменялись улыбками. Хотя, надо признать, несколько натянутыми.

– Скажи, Ольга, только честно, – произнёс я после некоторых колебаний. – Ты до сих пор злишься? Где-то там, в глубине души?

– Нет, уже не злюсь, – ответила Краснова. – Даже в глубине души. Теперь я понимаю, что в то время ещё не была готова командовать кораблём. И вообще… – Пару секунд она помедлила. – Знаешь, я не до конца уверена, что готова к этому и сейчас. Вот ты, когда пришёл на «Кардифф», буквально сразу поладил со всем экипажем. Даже ко мне нашёл подход – даром что тогда я была готова выцарапать тебе глаза от досады. И ситуацию со Сьюзан, непростую, надо сказать, ситуацию, ты ловко сумел разрулить. Никто из нас не верил, что она останется на «Кардиффе», однако осталась. Или свежий пример – наши новички. Меня они просто уважают, слушаются моих советов, старательно исполняют мои приказы. И это всё. Зато тебя они обожают, особенно Марси и Симон. Из кожи вон лезут, чтобы добиться твоей похвалы.

– Это потому, что я их капитан.

– Да, верно, ты капитан. Ты – прирождённый капитан. А я… – Краснова снова вздохнула. – Похоже, я – прирождённый старпом.

Я стоял на обзорной палубе орбитальной станции «Астра» и сквозь прозрачную стену-иллюминатор смотрел на плывшую среди звёзд бело-голубую планету.

Из космоса Земля по-прежнему выглядела прекрасной. Отсюда не было видно ни уродливых городов-муравейников, опоясанных кольцами пригородов-трущоб, ни бывших промышленных зон, которые даже через несколько столетий после их закрытия всё равно оставались кровоточащими язвами на теле планеты, а обширные территории суши, поражённые техногенными катастрофами второй половины XXI и начала XXII веков, казались всего лишь безобидными рыжими пятнами. Синева водоёмов создавала обманчивое впечатление, будто они чисты и полны жизни, хотя в действительности Мировой океан медленно умирал. Собственно, как и вся Земля. Люди всеми силами пытались остановить этот процесс, но удавалось лишь затормозить его. Наши предки чересчур усердно поработали, разрушая свой общий дом, а когда спохватились – было уже поздно…

Я любил Землю, но крайне редко бывал на ней, предпочитая не подвергать своё чувство слишком суровому испытанию. Это был как раз тот случай, когда расстояние только способствует любви – и чем оно больше, тем лучше. Вот и сейчас, вынужденно задержавшись на главной базе Звёздного Флота, я не воспользовался случаем навестить родных, а ограничился беседами с ними по видеофону. К слову сказать, так же поступили и все мои подчинённые, причём я сильно подозревал, что большинство из них даже не связывались со своими родственниками.

Зато Марс я собирался было посетить, даром что совсем не любил его – ни вблизи, ни издали. Но делать этого не понадобилось: адмирал Лопес, с которым я и хотел повидаться на Марсе, сам заявился ко мне в гости на третий день после того, как мы триумфально прибыли в Солнечную систему, доставив на буксире «Ковчег-1» – можно сказать, живого свидетеля первых шагов освоения человечеством звёзд.

Воспользовавшись ажиотажем вокруг этой сенсационной находки, все члены нашей команды оперативно подали в штаб Звёздного Флота рапорты о переводе в Исследовательский Департамент, и уже сам факт, что никому из нас не отказали в рассмотрении, был хорошим знаком. С этим согласился и Лопес, но вместе с тем весьма скептически оценил мои надежды на то, что все пятнадцать рапортов будут удовлетворены.

– Рассматривай это как программу-максимум, – убеждал меня он. – Получится – хорошо, а не получится – удовольствуйся меньшим. Причём «меньшее» будет не так уж мало: семь твоих подчинённых гарантированно получат одобрение штаба, ещё двое – вполне вероятно. А у остальных пятерых нет никаких шансов. Или почти никаких. Они понимают это и смирятся с отказом. Обидятся, конечно, но тем не менее смирятся.

– Однако я не смирюсь, – сказал я упрямо. – Мы все вместе нашли «Ковчег», это наша общая заслуга, и я не допущу, чтобы мою команду делили на более достойных и менее достойных.

Лопес покачал головой:

– Это неправильная позиция, Эрик. Крайне неправильная… Но, наверное, – добавил он после некоторых раздумий, – я на твоём месте поступил бы точно так же…

Рассмотрение наших рапортов затягивалось, и на пятый день, чтобы мы не маялись на базе без дела (а проводить отпуск на Земле мы категорически отказывались), начальство отправило «Кардифф» в рейс на Тауру. До планеты было лишь немногим более ста парсеков, поэтому мы справились с заданием за тринадцать дней, два из которых провели на самой Тауре, пока для нас готовили баржу с мороженой рыбой, а по возвращении в Солнечную систему ещё четыре дня с нетерпением ожидали ответа из штаба.

Эти проволочки меня здорово раздражали – но в то же время и обнадёживали. Такая медлительность свидетельствовала о том, что в штабе никак не могли прийти к решению по поводу нескольких проблемных кандидатур, которые Лопес считал непроходными. Тем не менее их рассматривали, причём довольно долго. А значит, реально допускали возможность их одобрения…

Коммуникатор в моём кармане слегка завибрировал. Это был не вызов на связь, а просто сигнал напоминателя. Я взглянул на свои наручные часы – сейчас было без трёх минут четыре. Ну всё, пора.

Я покинул обзорную палубу и спустился на третий ярус, в административный сектор. Не спеша пересёк из конца в конец длинный полукруглый коридор с многочисленными дверями кабинетов и ровно в 16:00 вошёл в просторную приёмную, где меня встретил молодой адъютант в серебристо-серой форме вспомогательных частей Звёздного Флота. Тёмно-синие мундиры, как у меня, носили исключительно астронавты, а подавляющее большинство штабных работников были обычными людьми, нерезистентными, которым не суждено совершить даже короткое межзвёздное путешествие. Только самые важные, ключевые должности в штабе занимали астронавты-отставники – и, надо сказать, такая работёнка не пользовалась в нашей среде особой популярностью. Тот же адмирал Лопес, например, предпочёл преподавать в школе, хотя ему наверняка предлагали высокий пост в руководстве Флота. Возможно, даже наивысший – ведь нынешнему начальнику штаба, адмиралу Горовицу, давно перевалило за восемьдесят.

– Здравствуйте, капитан Мальстрём, – поздоровался со мной адъютант. – Позвольте заметить, что вы удивительно пунктуальны. Пожалуйста, подождите секунду. Сейчас я доложу о вас адмиралу.