нами поедете? – любезно предложил Реми.

– А сами не справитесь? – с вызовом спросила Люся.

– Дело ваше. Мы справимся. Еще хотелось бы увидеть фотографии вашей мамы, – посмотрел Реми на Микаэля.

– Их навалом в интернете.

– Мы в курсе. Но хотелось бы взглянуть на домашние. Такие, которые делались не для «Инстаграма».

– Как вы понимаете, без разрешения мамы я вам их показать не могу.

– Тогда спросите у нее разрешение. Чем скорее вы нам их дадите, тем лучше. И еще фото господина Дюваля, вашего замечательного отчима.

У Реми тренькнул смартфон. Он посмотрел на дисплей: от Даниэля пришли две фотографии какого-то мужчины. Приятное, спокойное лицо, небольшая седая бородка, добрые карие глаза.

– Наш отчим, – ответил Даниэль на вопросительный взгляд Реми. – Вы ведь просили.

– Благодарю. Одной заботой меньше… Слушайте, парни, я понимаю, что вы не в восторге от этой инспекции вашей жизни посторонними людьми. Но таковы условия сделки, и вы на нее согласились. Теперь в наших интересах закончить все поскорее. Если мы сегодня общими усилиями снимем интерьеры квартир, то основная часть задания господина Пасье будет выполнена.

– Постараемся. А сейчас, простите, нам пора, – посмотрел на часы Микаэль и встал.

– Минуточку, – Реми вытащил из кармана смартфон. – Сфотографируем девушек.

Мика перевел сестрам, и те послушно встали перед сыщиком.

Реми сделал несколько щелчков, на чём все распрощались.

* * *

– Вы как хотите, ребята, – проговорила Ксюша в машине, – а я уверена, что Даниэль и Люся друг в друга влюблены. Я поймала их переглядушки, особенно когда Реми спросил про сходство с отцом. И, скажу я вам, глаза их реально вспыхнули, прямо новогодняя иллюминация включилась. Будто до сих пор их такая мысль почему-то не посещала. Не задавались «лишними» вопросами? Мать сказала, что отец, – значит, так и есть? А девицам чего, такой кус обломился, богатые братишки нашлись, жильем обеспечили, работу предоставили – да какую! Актрисами стали без всяких потуг, мечта! Зачем им вопросами задаваться, совсем ни к чему. Наоборот, поменьше бы их, вопросов, а то не дай бог вдруг чего-то не то обнаружится, и сказка станет пылью. Однако у этих двоих в глазах вспыхнула надежда: ведь если они не родственники, то можно дать волю чувствам!

– Ксю, ты, как всегда, целый роман сочинила. Ну с чего ты взяла, что у них запретная любовь? Из-за двух взглядов?

– Я не могу тебе объяснить, Ремиша. Я это чувствую. Вот будто от одного к другому протянут канат. Нет, скорее электрический провод. А по нему течет ток, понимаешь?

– Может, ты еще и вай-фай чувствуешь? И «синий зуб»? – захохотал Реми.

– Да ну тебя, – обиделась Ксюша. – Алеш, что скажешь? Ты заметил их взгляды?

– Да. Но я бы не взялся утверждать, что это запретная любовь. С точностью можно сказать лишь то, что они близки. Однако это может относиться и к дружбе. И потом, что это для нас меняет? Думаете, Этьену Пасье интересно будет узнать, что один из его сыновей не совсем равнодушен к мнимой сестрице?

– Почему нет? Но дело в другом: они после нашей информации задумаются, я уверена. И усомнятся в легенде матери. И… Может, даже ДНК-тест закажут.

– И что, Ксю? – не сдавался Реми. – Ну, закажут, допустим.

– Это может потянуть за веревочку, которая… Помнишь, как в «Красной шапочке»? «Дерни за веревочку, дверь и откроется…» Так вот, веревочка может выдернуть скелетики из шкафа. Произойдет небольшая семейная революция, и… Я уверена, Этьен Пасье будет счастлив, если парни узнают, кто их настоящий отец. Может, даже прилетят к нему. Познакомиться и… Представляете, какая для него это будет радость!

– Ты хотела сказать: познакомиться и проститься?

– Верно… Но слишком грустно.

– Романистка моя. – Реми поцеловал жену.

* * *

Приехав на студию, Мика отправился, как обычно, в кабинет, и уже через минуту его голос, одновременно напористый и любезный, зазвучал из-за прикрытой двери. Он говорил сразу по двум телефонам и с одним ухоженным господином, который уже поджидал его появления.

Микаэль ведал всеми административными и финансовыми делами, оставив художественную часть на попечение Даниэля. Репетиции он почти никогда не смотрел, лишь изредка на несколько секунд притормаживая у съемочной площадки, когда шел (точнее, летел) мимо. Однако его замечания часто бывали уместными, Даниэль с ними считался. Если Мика говорил, к примеру, что в сцене ритма не хватает – значит, так оно, скорее всего, и есть. В нюансах, в психологии, в точности актерской игры – во всем этом брат не разбирался; зато все внешнее, яркое, что дразнит и увлекает зрительское воображение (и обеспечивает рейтинги, а с ними продажи), он улавливал мгновенно.

Даниэль тоже привычно направился на свое место: в кресло возле съемочной площадки. Оно стояло таким образом, чтобы Дани мог, не отвлекая актеров, наблюдать за всем происходящим в кадре. Режиссеру он почти никогда не мешал работать, предпочитая делать замечания позже, без посторонних. Однако съемочное время стоило дорого, переигрывать-исправлять сцену обычно требовалось немедленно, и потому деликатному Даниэлю все же иногда приходилось поднимать ладонь кверху. Он никогда не кричал, громко и командно к себе не подзывал – просто поднимал ладонь, и режиссер, зная этот жест, подходил к нему, чтобы выслушать «соображения» (никогда не «замечания») арт-директора.

Сестры отправились, как и другие актеры, гримироваться и переодеваться.

Даниэль ждал, поглядывая на дверь гримерной, выхода Люси. Их взгляды пересеклись, когда она появилась в дверном проеме, хотя кресло Даниэля было едва видно от гримерной. Но им обоим было необходимо найти друг друга глазами.

Наконец съемки начались. Мика притих за своей дверью: микрофоны очень чувствительны, ловят любой левый звук.

Люся знала, что во время съемок Дани на нее смотрит. То есть он за всеми актерами следил, конечно, но за ней – особенно. И в его глазах она всегда читала восхищение. А какое именно, она не знала… Ему нравится, как она играет свою роль? Он гордится ею как сценарист, сопродюсер и арт-директор?

Или…

На «или» у них не было права. Они брат с сестрой.

Брат с сестрой… Однако ночами она часто грезила о совсем не братских поцелуях. О чем не рассказывала даже Лидке во избежание циничных комментариев. Как-то, с год назад, Люся призналась сестре, что Даниэль ей нравится. Даже обидно, мол, что брат. На что Лидка невозмутимо заявила: «Ну, так уложи его в койку! Надежней привяжешь к себе позорной тайной инцеста! Это, Люська, парни с нами пока щедры, а как появятся у них постоянные бабы, они быстро забудут, что бате поклялись о нас заботиться! Запросто выметут нас и из квартиры, и из сериалов. И плакала тогда наша красивая жизнь! Сечешь? Если б на меня Мика так смотрел, я б давно его