Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лихарь в то время в отлучке был – князь по делам послал, а вернулся – ни семьи, ни дома. Через день (не усмотрели соседи) сожгла свой дом Милослава и сама в нем сгорела.
Жирослав – сбежал. Откупные деньги за смерть детей и жены Лихаря – князю оставил. Возницу розгами до смерти засекли, и даже тем шалым бабенкам, что с боярином гуляли, немного досталось. Вот и весь суд…
Почернел лицом Лихарь. Какое-то время жил у брата и никто от него ни единого слова не слышал. Андрею тогда лет шесть было и одно ему в память врезалось – широченная, как печь, спина дядьки Ильи-Лихаря, лежащего на лавке лицом к стене. Только раз встретился маленький Андрей глазами с дядькой, и словно холодом окатило его с ног до головы.
Через неделю ушел от брата Лихарь и пропал. Слух был – с половцем Хамчей спутался. Среди половцев тоже разные люди бывают и не так уж редко какой-нибудь младший, но бойкий сын хана сам искал свое счастье, которое его отец полной мерой отвалил не ему, а старшему отпрыску. Сабля, конь да десяток отчаянных воинов – вот и все наследство «младшего хана». На Русь такие отряды совались редко – слишком уж малы были – уходили на земли других дальних родов и племен, там или поступали на службу другому хану, либо грабили и гибли без следа.
Чем Лихарь Хамчу сманил и как удалось ему повести его отряд к Рязани – никто не знал. Слух такой, да, был, но появился он только после того, как Жирослава, по дороге в одну из его деревенек, перехватил неизвестно откуда взявшийся половецкий отряд. Люди говорят, был среди них и Хамча. Короткой и злой получилась сеча, в которой полег весь отряд Жирослава сплошь состоящий из его многочисленной родни. А самого боярина, еще живого, привязали за руки и за ноги к хвостам необъезженных лошадей.
Еще десять лет о Лихаре не было ни слуха, ни весточки и в каких краях его носило – никто не знал. Правда, кое-кто говаривал, что будто бы видели его то в новгородской рати, то в северской – если новгородские и северские князья враждовали с Рязанью – а то опять с половцем Хамчей.
Вернулся Лихарь в Козельск с юной женой – совсем девчонкой. Говорили, еще крохотной девочкой Ольга в полон попала, жила сначала у половцев, потом – в Византии, там ее Лихарь и нашел. Русский язык она плохо знала, часто путала слова, а когда путала, вдруг улыбалась удивительно светлой и доверчивой улыбкой.
Лихарю в то время уже за сорок лет перевалило. Деньги у него были, поставил новый дом, зажил… Видно было – к своей юной жене всем сердцем привязался, потому и поостыл к своему разудалому житью. Если и улыбался он – только Ольге, если говорил какое-то ласковое слово – опять только ей.
Князь по старой памяти – о Жирославе уже забыли – Лихаря снова к себе позвал. Говорили они долго, а о чем люди только потом догадались – молодых бойцов учить. Всем умел биться Лихарь – мечом, копьем, палицей, топором, ножом и дай ты ему обыкновенную кургузую оглоблю, и та вдруг оказалась бы страшнее меча в его руках.
Через три года родила Ольга Лихарю мальчика, а еще через два унесла их обоих – и жену и сына – злая простуда. Хоронили мать и сына в одном гробу, так Лихарь приказал. Страшен он был в своем горе, так страшен, что слов утешения от людей не услышал – попросту боялись к нему подходить. Старухи шептали, мол, как бы умом Лихарь не тронулся. Не переживал он, а словно пережевывал свое горе кровоточащими, беззубыми деснами сердца, давился им, не в силах принять в себя, а отвергая, видел пустой дом, пустые детские полати и глох от страшной, беззвучной тоски.
Осел Лихарь… Не сам – горе придавило. Теперь кому мстить – Богу, что ли, спрашивается? А где Он?..
На третий день, утром, священник Успенского храма отец Сергий нашел Лихаря спящим прямо у порога церкви. Разметал руки богатырь, уткнулся лицом в землю и вроде как не дышит. У правой руки – потухшая смоляная тряпка на длинной палке.
Позвали людей, подняли Лихаря. Сначала замычал он что-то, оглянулся вокруг удивленно, а потом – глядь – вдруг заплакал как обиженный ребенок. И по седой бороде – слезы величиной с горошину. Люди молчат, а чем ему поможешь?
Только священник ему несколько слов сказал:
– Хочешь – уходи, хочешь – оставайся. Первое – твоя воля, вторая – Божья. Какую хочешь, такую и выполняй.
С тех пор и остался Лихарь при храме. Год прошел, на Пасху – постриг принял и имя Тихомир. Изменился так – не узнаешь. Похудел, поседел еще больше и вроде как меньше ростом стал, потому что в землю смотрел, а не на людей. Жил в домике, что от покойного дьяка остался, тихо, и так мирно, что даже собаки возле его дома не брехали, петух утром и тот кричал только трижды и смолкал сразу же.
Разные слухи о бывшем Лихаре и теперешнем Тихомире ходили. Самый главный, что, мол, в ту ночь, когда он церковь палить пошел, явился ему ангел и показал тот ад, который его ждет. Кое-кто из-за этих слухов шарахался от Тихомира, но сам Тихомир на это внимания не обращал. Любил на свете только одно – детей, а те – его. По вечерам, когда солнце на крепостную стену уходит, собиралось в его хатке (а если тепло – во дворе) по десятку и больше ребятишек, а он им сказки рассказывал. Разные сказки, бывало что и нерусские, какие он в чужих краях слышал. Но больше всех ребятня одну сказку любила – про Жар-Птицу. Мол, жил однажды человек, который мечтал о невиданном никем счастье под названием Жар-Птица. Однажды, в своем саду, увидел он ее, не растерялся и накинул крепкую сеть. Но тут же вспыхнула ярким огнем Жар-Птица и сгорела – один пепел от нее и остался. Растерялся человек… Пошевелил пальцем легкий пепел да и пошел домой. Только он дверь открыл,
