на помощь иностранных наемников. В 1498 г. Максимилиан вторгся в Северную Италию по просьбе миланского герцога Лодовико Сфорца с целью разгромить армию профранцузской Флоренции. Десять лет спустя он вступил в Камбрейскую лигу и в союзе с папой и Людовиком XII Французским воевал против Венеции. Еще через несколько лет он перешел на сторону Венеции и в союзе с папой обратил оружие против французов.

Все эти маневры обеспечили Максимилиана материалом для «Белого короля», но нисколько не поправили его дела. В 1508 г. император женился на Бьянке Сфорца, но так и не сумел вернуть ее дяде власть над Миланом. Вместо этого Северная Италия оказалась поделена между французским королем, который провозгласил себя герцогом Милана, и Венецией, которая вернула себе Падую, недолго пробывшую в руках Максимилиана. Тем временем Фердинанд Арагонский захватил Неаполитанское королевство, добавив его к Сицилии, уже присоединенной к Арагону.

По его собственным подсчетам, Максимилиан предпринял 17 военных кампаний, каждой из которых в «Триумфальной процессии» посвящено свое особое знамя. Изыскивая деньги на походы, он пытался использовать скрытые ресурсы Священной Римской империи. О реорганизации ее структуры различные реформаторы задумывались уже за добрых полвека до того. Но никто не мыслил так, как это описывают некоторые историки: эволюция государственного аппарата, федерализация или даже примирение состояния «не-государства» с состоянием «не-не-государства» с движением в сторону последнего. Напротив, большинство обращалось к мифическому прошлому и грезило о возврате освященного небесами порядка, когда совместное правление императора и князей обеспечивало торжество справедливости. Максимилиану же, напротив, нужна была эффективная система мобилизации финансов и военной силы, и он вовсе не желал делить с кем-то свою власть, как это планировали реформаторы[91].

Императору не удалось заставить Священную Римскую империю платить за то, что в тот период понималось как «его войны». Но пока он пытался выбить из империи деньги, реформаторы во главе с архиепископом Майнцским ненадолго вынудили его поделиться властью с советом, составленным из курфюрстов и других князей. Еще Максимилиану пришлось пойти на учреждение во Франкфурте высшего органа судебной власти, именовавшегося Имперским камеральным судом, который должен был карать нарушения мира, причем судьи в нем назначались главным образом имперскими князьями и знатью. В ответ Максимилиан учредил свой собственный особый суд в Вене с той же юрисдикцией, что и у Имперского камерального суда, таким образом фактически создав две конкурирующие судебные системы. В 1508 г. для укрепления монаршего авторитета Максимилиан получил у папы дозволение королям Священной Римской империи именоваться «избранными императорами» и использовать императорский титул, даже если их не короновали в Риме. Титул римского короля с этого момента начал носить будущий император, которого избирали и короновали еще при жизни предшественника, чтобы гарантировать преемственность.

Несколько упорядочила управление империей введенная в 1500 г. система «имперских округов» — территориальных единиц, которые должны были совместно выставлять войска для исполнения судебных решений. Система округов наследовала системе ландфогтов, учрежденной королем Рудольфом Габсбургом еще в XIII в., только округами управляли не наместники правителя, а советы из местных князей и знати. Помимо этого, реформаторам удалось усилить роль имперского съезда — рейхстага, превратив неофициальное мероприятие в государственный институт, издающий обязательные к исполнению законы. Впрочем, Максимилиан и здесь сумел оставить рычаги управления за собой. Именно он должен был открывать сессии рейхстага и определять их повестку; осталось у него и право вето. Чтобы получить силу закона, решения рейхстага должны были быть одобрены императором, а помимо него — тремя отдельными «куриями»: курфюрстов, князей и городов. Несмотря на то что заседания продолжались с четырех утра до полуночи, они нередко завершались без какого-либо решения.

Император и князья, в сущности, нейтрализовали друг друга. Никому из них не нужно было сильное центральное правительство, ограничивающее их собственное влияние. Таким образом, Священная Римская империя оставалась в лучшем случае контролирующим институтом, который существовал, чтобы предотвращать вспышки чрезмерного насилия. Как и прежде, повседневная жизнь земель определялась высшей знатью и князьями, среди которых были и Габсбурги с их обширными владениями. Священная Римская империя, стоявшая над князьями и землями, выполняла лишь самые базовые функции, оставаясь структурой обеспечения безопасности на крайний случай — тем, что немецкие теоретики XIX в. именовали «государством — ночным сторожем».

Максимилиан постоянно брался за заведомо невозможное, или же его начинания быстро исчерпывали себя из-за недостатка заинтересованности с его стороны. Он то и дело объявлял, что отправляется в крестовый поход, а в 1494 г. учредил новый рыцарский орден Святого Георгия, чтобы руководить освобождением Иерусалима, но в итоге никакого похода так и не случилось. Столь же непоследовательной была его политика в отношении австрийских евреев. В 1495 г. он распорядился изгнать их из Штирии, но предложил им убежище в Нижней Австрии. Он выискивал секретные смыслы в мистическом учении каббалы, потом объявил запрет на все еврейские тексты, но почти тут же его отменил. В 1511 г., после смерти своей второй жены, Максимилиан подумывал занять папский престол. Эти планы зашли настолько далеко, что он уже просчитывал расходы на подкуп кардиналов и убедил банкирский дом Фуггеров финансировать все предприятие. В письме дочери Маргарите он обещал принять обет безбрачия и «больше никогда не устремляться к нагим женщинам», а в конце подписался: «Макси, ваш добрый отец и будущий папа римский». Из этих замыслов ничего не вышло, как и из возникших несколько лет спустя планов сделать бургундские земли отдельным королевством под древним франкским названием Австразия[92].

В брачной политике планы Максимилиана были столь же дерзкими, и, повернись дело немного иначе, это могло бы выйти боком его наследникам. В 1496 и 1497 гг. он соединил обоих своих детей браками с испанской королевской семьей: Филиппа женил на Хуане (позже получившей прозвище Безумная), меланхоличной дочери Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской, а Маргариту выдал за Хуана, единственного сына Фердинанда и Изабеллы. Максимилиан многим рисковал, ведь если бы у Хуана и Маргариты родился сын, то он, испанский принц, мог бы претендовать по крайней мере на часть владений Максимилиана. Однако вышло так, что Хуан умер первым — по сведениям современников, постельные аппетиты молодой супруги истощили его настолько, что на его примере позже проповедовали воздержание. Брак Филиппа и Хуаны, напротив, оказался счастливым, несмотря на одолевавшие Хуану периоды депрессии. Она успела родить Филиппу шестерых детей, прежде чем тот безвременно умер от солнечного удара. Старший из сыновей Хуаны Карл Гентский унаследовал и титулы Максимилиана, и все испанское королевство. Однако этим дело не закончилось. Фердинанд Арагонский, женившийся в 1505 г. вторым браком, хотел передать свое королевство сыну, которого ему подарит новая супруга, Жермена де Фуа. Однако мальчик,