От прикосновения мужчины у Анни гулко забилось сердце, она снова покраснела и резко выдернула ладонь из рук.

– Я, я принесла к Летиции маленькую девочку, – пробормотала она, – и только сейчас про это вспомнила.

– Маленькую девочку? – Месье Карл побледнел, он тотчас вспомнил, как появилась в его доме Анни и что за этим последовало: страшный бродяга, смерть Катрин. Сейчас происходило все то же самое, разве что в несколько другой последовательности.

– Цыганку, – Анни попыталась встать с кровати, и на этот раз у нее получилось, – ей годика два, может, три. Маленькая. Ее мать погибла на Сенной пристани во время разгона толпы королевскими стрелками. Я ее подобрала и принесла к Летиции, потом пошла к вам, чтобы сварить курицу, и все, больше ничего я не помню.

– Что ты делала на Сенной пристани? – Карл ей задал тот же вопрос, что и Летиция.

– Я… я… я покупала там курицу, – тихо ответила Анни. – Месье Карл, нам надо привести себя в порядок и пойти в чулочную, потому что меня беспокоит судьба маленькой девочки. Я боюсь, что Летиция увела ее в Нотр-Дам-де-Пари, в место, где собираются все беспризорники.

Карл промолчал, он о чем-то напряженно думал.

– Ну хорошо. – Видимо, мужчина так и не смог принять какое-то решение прямо сейчас. – Я нагрею воду, нам надо хорошенько помыться, одежду и постельное белье сожжем, я думаю, оно заразно. А дом надо помыть и проветрить, попрошу об этом Летицию, ты еще слишком слаба, чтобы здесь все отмывать.

– Так, значит, болезнь нас не убила, месье? – спросила Анни, хотя ответ был очевиден.

– Значит, что мы оказались сильнее ее, дитя мое, – грустно ответил Карл и пошел ставить воду на огонь.

Через час Анни переоделась в чистое платье, скатала в большой узел всю свою одежду, насквозь промокшую от пота и пахнущую болезнью, постельное белье, и вынесла тюк на улицу. Погода стояла великолепная, ярко светило солнце, а воздух, особенно после душного и смрадного дома, казался божественно великолепным, и Анни вдыхала его полной грудью. После болезни она сильно похудела и заметно осунулась, но это все временно и поправимо, главное сейчас – наладить их с месье Карлом жизнь. Что делать с малюткой, она пока не решила и с опаской ждала этого решения от месье Карла.

Наконец и он вышел из дома и тоже зажмурился от яркого солнца.

– Как же здесь хорошо! – Видимо, мужчина чувствовал то же самое, что и Анни. – Те десять дней, что ты провалялась в бреду, показались мне бесконечными, и, честно говоря, я уже решил, что и на улице наступил конец света.

– Десять дней? – ужаснулась Анни. По ее ощущениям, она проболела дня два, не больше, а оказывается, что так долго.

– Да, дитя мое. – Карл осторожно дотронулся до ее плеча, словно она была из хрусталя и могла разбиться. Анни чувствовала, что с мужчиной что-то происходит, он и тянется к ней, и боится ее. Примерно такие же чувства испытывала и сама Анни, и это ее тяготило.

Она отстранилась от Карла, и дальше они пошли к чулочной по вымощенной мостовой молча. К огромному удивлению и Анни, и месье Карла, лавка оказалась закрыта для покупателей, и месье Карл открыл двери своим ключом.

– Летиция? Вы где? – крикнул Карл, пытаясь не выдать голосом волнение. В чулочной было очень тихо, солнечный свет пробивался сквозь неплотно закрытые занавески, оставляя причудливые узоры на пыльном полу. «На очень пыльном полу», – подумала Анни, и ее сердце нехорошо сжалось, Летиция никогда бы не допустила такого беспорядка.

– Летиция! – осторожно позвала ее Анни и огляделась. Все та же пугающая тишина, ни звука, ни слова.

– О господи! – произнес месье Карл и отпрянул назад. Анни подошла к нему ближе, мужчина стоял у двери, которая вела в ту самую кладовку, где несколько недель назад она пыталась скрыться от бродяги.

– О господи! – крикнула Анни и уткнулась лицом в плечо к мужчине.

На полу в кладовой лежала Летиция, ее руки были раскинуты в стороны, а ноги вывернуты в неестественной позе. Лицо ее было багрово-синего цвета и уже начало расползаться, на щеках и лбу были трупные пятна, а изо рта вытекла и засохла пена, и Анни показалось, что там кто-то ползает. И когда пришел запах, Анни громко вскрикнула и выбежала в коридор, там ее вывернуло наизнанку.

Карл закрыл двери в кладовку и прислонился к стене.

– Похоже, она здесь давно лежит, дней пять, не менее, – тихо произнес он, стараясь взять себя в руки. – Я думаю, она умерла от такой же инфекции, что поразила и нас, правда, мы выкарабкались…

Анни застонала, и ее вывернуло снова, но желудок был пустой, поэтому она просто стояла на четвереньках, и из ее открытого рта текла слюна на пол.

– Я сейчас вызову гробовщика, Летицию надо похоронить, она… – Карл сбился. – Она была хорошим работником и прекрасным человеком, она…

Анни поднялась на ноги и, шатаясь, вышла из чулочной на свежий воздух, в голове у нее шумело, а перед глазами стояла картина, как из открытого рта Летиции выползает… червь?

– О господи! – Анни села прямо на ступеньку у чулочной и закрыла глаза, она хотела остановить безумное головокружение.

Когда Анни открыла глаза, первым делом она увидела того самого бродягу, он стоял в двух метрах от нее и улыбался, а на руках у него была та самая маленькая девочка-цыганка, которую она привела с Сенной пристани. Кроха доверчиво прижалась к бродяге, ее роскошные черные волосы переплелись с грязными рыжими паклями нищего, девочка погладила мужчину по носу, едва не задев ручкой отвратительную кровоточащую язву, и улыбнулась. Анни вздрогнула и перестала дышать.

– Это твое? – Бродяга сделал шаг навстречу Анни. – Я нашел ее здесь, на ступеньках. Это твоя девочка?

Он протянул крошку Анни, но она от сковавшего ее ужаса не могла пошевелиться, она вспомнила, как он повалил ее на пол в кладовке, как залез своими грязными, вонючими пальцами к ней под юбку.

– С кем ты разговариваешь? – На крыльцо вышел месье Карл, увидел бродягу с девочкой на руках и побледнел как смерть. – Анни, зайди в дом! – произнес он четко, словно на параде.

Анни не шелохнулась. Словно под гипнозом она не сводила глаз с оборванца и прекрасной девочки у него на руках.

– Анни! – повысил голос месье Карл, – немедленно вернись в дом, я сказал! – Он сорвался на крик.

Анни не шелохнулась. Тогда месье Карл подскочил к девушке и с размаха ударил ее по щеке, это был первый раз за восемнадцать лет, когда он поднял на нее руку. Анни очнулась, вздрогнула и, схватившись за щеку, бросилась в чулочную.

Теперь месье Карл остался наедине с нищим, у которого снова на руках была очередная девочка.

– Уходи прочь! – крикнул он бродяге, а малютка вздрогнула от его крика и расплакалась.

– Это твое! – спокойно, даже как-то нежно произнес нищий и поставил плачущего ребенка на мостовую. – Я просто приглядывал за нею…