– Вы одеваетесь в стиле вашей тети Магнолии, – неожиданно говорит он. – Только вам не хватает ее утонченности.

Джейн в шоке:

– Вы знали тетушку Магнолию??

Он отмахивается.

– Моя жена хочет сама вам все объяснить, – говорит мистер Вандерс. – Думаю, она сейчас у себя. Четвертая дверь справа. Она или там, или на третьем этаже, в восточном крыле. Занимается ежедневным осмотром всяких художественных штук. Или наблюдает за приходящими слугами – то есть где угодно в пределах Дома.

– Очень информативно, – усмехается Джейн.

– Гм. Твоя тетя не была такой язвой.

Где-то вдалеке слышен шум, похожий на свист закипающего чайника. Шум заикается, колеблется, так что трудно сказать, откуда он исходит: вентиляционные отверстия в стенах? Горелки печи? В тот самый момент, когда Джейн кажется, что это плачущий ребенок, он превращается в дикий смех, от которого сводит зубы.

– Да что же это?

– Думаю, ребенок. – Мистер Вандерс пожимает плечами.

– Здесь много детей?

– Здесь много персонала, – отвечает он. – А у большинства людей есть дети.

– Вчера я видела маленькую девочку, копающуюся в саду, – вспоминает Джейн.

На мгновение мистер Вандерс замирает. Удивление исчезает с его лица так же быстро, как и появилось, так что Джейн не уверена, не показалось ли ей. Что может быть такого в вопросе о маленькой девочке в саду?

Указывая рукой на выход, он говорит:

– Поговорите с миссис Вандерс.

– О господи! Надеюсь, хоть из нее собеседник поинтереснее, чем из всех остальных в этом доме, – бормочет Джейн, двигаясь к выходу и размышляя над тем, как странно действуют на нее все эти люди. Вандерсы, Рави, Фиби, Колин. Все они словно провоцируют ее на что-то злобное, но в то же время пробуждают в ней честность. Конечно, ей не очень уютно здесь, но может ли этот Дом сделать так, чтобы ей стало уютно самой с собой? Она чувствует себя так, будто встретилась наконец с кем-то после долгой разлуки. С тетей Магнолией?

– Между прочим, – кричит Джейн на прощанье, – я сама дипломатичность.

– Думаю, дипломаты здесь не в почете, – парирует Патрик, неожиданно оказавшийся позади нее. – Тут, скорее, штаб министров и шпионов.

Несколько женщин украшают зал для приемов ветками сирени. Джейн несется вверх по ступеням, стараясь не вдыхать запаха цветов. Каждую весну ее студенческий городок наполнялся этим ароматом. Запах сирени до боли напоминает запах тетушки Магнолии.

Она останавливается на втором этаже, наблюдая, как прислуга украшает средневековые рыцарские доспехи букетами нарциссов. Джаспер снова на противоположной стороне, под картиной с зонтиком, смотрит на Джейн и поскуливает. Решив почесать его за ухом, она ступает на мост, проходящий над залом, и вдруг слышит щелчок фотоаппарата.

Джейн знает, кто это. Опираясь на перила, она поднимает голову и видит Айви, стоящую на мосту этажом выше, которая, облокотившись о перила, фотографирует зал. На долю секунды у Джейн мелькает предательская мыслишка притвориться, что она ничего не заметила, но потом нежелание обидеть девушку пересиливает.

Айви опускает камеру, видит Джейн и улыбается, перегнувшись через перила:

– Привет!

– Привет, – осторожно отвечает Джейн. – Что делаешь?

– Фотографирую.

– Что?

– Погоди, – говорит Айви и пропадает из виду.

Через мгновенье она появляется рядом с Джейн. Теперь на ней темно-красный свитер и черные лосины. Айви снова пахнет хлором, а может, морским бризом. Она похожа на море. Красивая, безмятежная и полная секретов.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает Айви.

– Ищу миссис Вандерс, – отвечает Джейн. – Зачем фотографировать зал для приемов?

– Разве я не говорила? Я фотографирую произведения искусства. – Айви внезапно замолкает.

Внутренний голос подсказывает Джейн, что ее новая подружка как-то замешана в эту загадочную историю.

– Айви, – спрашивает Джейн с замиранием сердца. – Что это?

– Ты о чем? – недоумевает та. – На, смотри.

Она показывает камеру, прокручивая последнюю дюжину фото. На каждой фотографии есть что-то из коллекции Дома, но бо́льшую часть снимков занимают работники, готовящие Дом к празднику. Вот женщины украшают его сиренью, а вот и тот самый мужчина с ведром, который заходил в столовую утром. Он есть на многих фотографиях, на переднем плане, закрывая собой картины.

– Тяжело сфотографировать шедевры, когда в доме столько людей, – вздыхает Айви.

– Да уж. А зачем ты фотографируешь все это?

– Для миссис Вандерс, – невозмутимо поясняет Айви. – Она потом по этим фотографиям составит каталог.

– Айви? – начала Джейн нерешительно. Она не знает, стоит ли спрашивать у девушки, что та фотографирует на самом деле – экспонаты или людей.

– Да?

– Не важно. – Джейн досадливо машет рукой. – Мне кажется, что некоторые люди в этом доме ведут себя очень странно.

– Правда? Кто, например?

«Например, ты, со своей напускной наивностью», – хочет ответить Джейн, но сдерживается. Интересно, что будет, если рассказать ей о Патрике и Филиппе?

– Миссис Вандерс, например, – слукавила Джейн. – Она странно на меня смотрит.

– Она на всех так смотрит, – успокоила ее Айви.

– Да, конечно, – говорит Джейн с язвительной ноткой, которую ей не удается скрыть.

– Я уверена, что все в порядке.

Теперь уже Айви уставилась на нее, не скрывая удивления:

– Дженни! Что случилось?

– Эй, вы двое, доброе утро! – раздался задорный голос. Это Киран. – Дженни, ты позавтракала?

– Ага.

– Милая, как проходит утро? – спрашивает Киран у Айви.

– Хорошо, – рассеянно отвечает та, продолжая с недоумением глядеть на Джейн.

– Патрик вернулся. Кажется, он тебя ищет.

– Правда? – Киран не выглядит заинтересованной.

Она уже хотела спускаться, как наверху лестницы появляется Рави.

Все слуги в зале поворачиваются к нему и приветственно улыбаются. Он уже успел умыться, побриться и теперь стоит босиком, облаченный во все черное, словно на сцене. Эти седые пряди делают его старше. Глядя на него, невозможно не улыбнуться.

Киран оборачивается к нему с сияющим лицом. А Рави, увидев ее, весело сбегает по ступенькам, подпрыгивая на ходу и напевая ее имя. Он с такой силой сжимает Киран в объятиях, что Джейн начинает жалеть об отсутствии брата-близнеца.

Рави бегло оглядывает зал.

– Мне нравится твоя подруга, – говорит он Киран достаточно громко, чтобы Джейн услышала.