В рассказе Алексеевой не было никаких натяжек, тем не менее она пристально следила за малейшими проявлениями реакций эстонки. Все вроде было в порядке. Теперь собеседница должна была задать логичный вопрос…

– Почему же вы опять очутились в Таллине и через столько времени решили встретиться со мной?

«Неглупые люди более предсказуемы, чем дураки…»

– Некоторые… э… материалы Крууса будут в ближайшее время опубликованы в российской прессе. Я привезла с собой их отредактированный вариант. – Заметив, что Трийну собирается возразить или что-то спросить, Гюльчатай опередила ее: – Нет-нет, это нельзя сделать через Интернет. Необходимо личное прочтение и удостоверение согласия на печать собственноручной подписью. Впрочем, Тойво был в курсе: не так давно мы связывались с ним по Скайпу. Вот так я оказалась здесь. И сразу неприятная неожиданность: мобильник Крууса не отвечает. Мало того, его квартира пустует уже несколько дней, я поинтересовалась у соседей. Даже в редакции не знают о возможном месте его пребывания! Впрочем, там, по-моему, никто не удивляется и не тревожится: такое поведение, как они говорят, в привычках Тойво.

Но я никак не могу заставить себя оставаться спокойной! Понимаете, эта публикация очень много значит для него, не мог Круус просто взять и уехать куда-нибудь или позабыть, перепутать… – Чуть виновато взглянув на собеседницу, Алексеева мастерски изобразила смущение, нерешительность и предельную откровенность. – Поверьте, мне непросто было решиться обратиться к вам! Одно дело тогда, в экстремальных условиях, а сейчас… да и времени уже достаточно много прошло. Но вы – единственный человек, который может помочь мне, если не найти Тойво, то хотя бы узнать, где он.

Эне Трийну продолжала смотреть в стол, ее тонкие пальцы машинально переставляли пустую фарфоровую чашечку по блюдцу: стук-стук, стук-стук… Наконец она вскинула свои пушистые ресницы:

– Знаете, я вам верю. Даже понимаю, как женщина, ваши колебания. В этом плане никаких неожиданностей за прошедшее время не случилось: мы по-прежнему близки с Тойво и действительно собираемся пожениться.

Эстонка замолчала. В ее глазах появились непонимание и тревога. Галя не торопила ее.

– У него такая работа, что мне часто приходится ждать. Я научилась. Даже волнуюсь гораздо меньше, чем раньше, когда он отсутствует по несколько дней. А во время тех волнений у «Бронзового солдата» вообще чуть с ума не сошла! Но теперь, пока… пока… вы не появились, у меня было спокойно на душе. А… сейчас вспоминаю его последние слова, и как-то тревожно становится… не по себе…

Она продолжала говорить, а в ухе Гюльчатай неожиданно ожил микроскопический динамик:

– Галка, я без предисловий. – Девушка сразу узнала голос Аракчеева. – За вами наблюдают! Я вижу и вас обеих, и этого человека. Да не крути ты головой! Он сидит на траве метрах в тридцати слева от крайних столиков…

Кафе, которое выбрала Эне, располагалось на краю городского парка. Своим фасадом оно выходило на короткую улочку Старого города и было «зимним», то есть в маленьком, но уютном помещении, размером со среднюю двухкомнатную квартиру, стояли шесть или семь столиков, которые в теплую погоду практически всегда пустовали. А его тыльная сторона представляла собой просто бетонированную площадку с небольшим тентом над барной стойкой, которая вдавалась прямо в зеленый газон парка. На ней и стояла дюжина столов под яркими разноцветными зонтиками. Было очень удобно отдыхать в непосредственной близости от подступающих чуть не вплотную высоких деревьев и наслаждаться ароматом цветущих парковых кустов.

Здесь, в Таллине, по европейскому подобию не создавали в городских скверах строго разграниченных пешеходных зон. Не вкапывали намертво уродливых скамеек и прекрасно обходились без всяких изгородей, поребриков, а также табличек с надписями типа «не сорить», «не курить», «мусор не бросать» и «по газонам не ходить!». Люди могли расположиться где угодно: под сенью деревьев или прямо на открытой травяной поляне, могли неспешно прогуливаться по едва обозначенным тропинкам, могли сидеть, лежать, даже спать (!) или прыгать, если душа того требовала. И, что удивительно, не было ни отвратительных мусорных куч, ни поломанных деревьев и вырванных кустов, не было повального пьянства!

– …с прижатым к уху мобильником. Теперь перебирается поближе. Похоже, его очень интересует ваш разговор, а мобильник – это закамуфлированная «подслушка». Он точно «вел» не тебя! Ты подошла сюда «чистой», гарантирую. Подожди, мне Снайп звонит!

Алексеева успела даже вставить несколько междометий в монолог Трийну, пока не услышала:

– Дело серьезное. Вит засек еще автомобиль. Он сейчас вне пределов видимости. Работает на подхвате. В машине три человека. Пока не похоже, что планируются какие-то активные действия, но твое появление и близкий контакт с объектом наших противников явно насторожили и озадачили. В таких случаях связываются с начальством. Старайтесь обойтись без резких движений и других попыток скрыться. Если пойдете к Трийну домой, лучше двигаться по оживленным улицам и людным местам. На всякий случай. – Вадим никогда бы не позволил себе таких элементарных поучений, если бы не знал, что Гюльчатай не может ответить: объект был слишком близко. Но как закипает девушка от негодования, он ощутил даже на таком расстоянии. Ничего-ничего, терпи! – При необходимости, мы со Снайпом разберемся с «хвостом». Как только появится возможность, шепни мне хоть пару слов. Целую!

Вадик отключился и переместился вслед за субъектом с мобильником ближе к кафе. Но что это делает Алексеева?! Вот она расплатилась за кофе, продолжая мило улыбаться своей собеседнице, потом легко подхватила ее под руку, и, как две закадычные подруги, девушки направились… нет, не в город, а прямиком по газону в самую глубь парка!

Не было никакого упрямства. Гюльчатай работала. К тому же она, кажется, прослушала весьма любопытный для нее факт.

– Простите, Эне, вы как-то неуверенно говорили о последних словах Тойво. Или, может, я что-то недопоняла. Не могли бы вы еще раз вспомнить их поточнее, пожалуйста!

Девушка сосредоточилась и, вспоминая, медленно, но уверенно проговорила:

– Он предупредил, что, вероятно, уедет из Таллина на два или три дня. Вряд ли будет звонить, так как не хочет тревожить и пугать меня по ночам, а днем, скорее всего, у него не будет такой возможности. – Девушка обернулась к Алексеевой: – Вот вы, наверно, тоже считаете, что наша Эстония – страна полной телефонизации. Это заблуждение! Вероятно, на такой имидж играют маленькие размеры государства. Но треть Эстонии занята лесами, и проживающие там, на мызах, жители имеют большие проблемы с мобильной связью. Ах да, я отвлекаюсь! Но, собственно, больше он ничего и не говорил. Так, рядовая командировка.

Что-то не понравилось Гюльчатай в голосе эстонки.

– Точно?

Девушка утвердительно кивнула.