Уцепившись за протянутую руку, Эне встала, машинально одергивая короткую юбку. Потом ее взгляд упал на перепачканную и разорванную кофточку новой знакомой:

– Ой, как он сильно вас… тебя…

– Чудненько! Я сама давно хотела предложить перейти на «ты». Да-а-а, похоже, что в таком виде мне неприлично ходить по улицам… – Гюльчатай беспомощно оглянулась.

Теперь Трийну окончательно пришла в себя. Ее лицо порозовело, а на губах появилась даже слабая нерешительная улыбка.

– Знаешь, я специально хожу всегда в это кафе, потому что оно находится на полдороге от работы до моего дома. Если добираться на транспорте в объезд, получается минут двадцать, а по прямой через парк за десять дохожу. Если вот так угол срежем, – эстонка махнула рукой, – то уже через пять минут будем у меня дома. И народу по дороге не встретим, здесь безлюдно… – Она запнулась, оглянувшись на «поле боя». – Обычно бывает.

– А удобно к тебе?

– Конечно! Я живу одна. Там ты спокойно приведешь себя в порядок.

Они направились по широкой тенистой аллее к ближайшему выходу из сквера. Неожиданно Эне поинтересовалась:

– А почему эти люди напали на тебя?

Галина даже слегка растерялась:

– Ну-у-у… вообще-то, я думаю, что из нас двоих объектом нападения являлась вовсе не я.

– А кто? – с неподдельным изумлением спросила Трийну.

«Что там у нас говорят о блондинках?!»

– Мне показалось, что первый «грабитель» явно заинтересовался твоей сумочкой. – Алексеева указала на висящий на плече эстонки ридикюль.

Трийну искренне удивилась:

– Да в ней же ничего нет! Чуть косметики, мобильник и совсем немного денег.

Галя пожала плечами, решив отложить разборы до более спокойной, домашней обстановки.

«Никак не тянет эта красотка на возможный контакт журналиста с Россией. Так сыграть невозможно», – про себя подумала Алексеева.

– Ну вот, – сказала эстонка, как только девушки ступили на ближайшую от сквера улицу, – второй дом – мой.

Четырехэтажное здание с тремя парадными стояло чуть в глубине, отделенное от улицы невысокой чугунной оградой. Сразу за ней был маленький дворик с крохотной детской площадкой и местами для стоянки личных автомобилей. Трийну повела гостью к среднему парадному.

– Задержитесь на минутку! Надо подъезд проверить, – раздалось у Гали в наушнике.

Девушка тут же схватила спутницу за руку, остановившись метрах в пяти от входа, прямо посередине тротуара.

– Ой, камень в туфлю попал! – Она крепко оперлась на хрупкое плечо спутницы. – Подожди секундочку, сейчас вытряхну, а то совсем невозможно идти.

Тут же за спиной эстонки в подъезд незаметно прошмыгнул молодой мужчина.

– Так… так… куда-то под стельку закатился… – Галя постучала туфлей об асфальт. – Ну вот, теперь поправим… – Боковым зрением она увидела, как мужчина выскользнул из дверей, показав на бегу большой палец. – Спасибо. Теперь хорошо, можно идти.

В парадном было тихо и прохладно. На широких подоконниках стояли цветы в глиняных горшках, а перед каждой из трех квартир на этаже лежали небольшие аккуратные коврики, светлые и чистые. «Заграница». Квартира Эне Трийну находилась на втором этаже. Девушка быстро открыла высокую и широкую входную дверь, обитую дерматином.

– Заходи. Вот тапочки, а то, наверно, совсем ногу стерла. Сейчас займемся твоим гардеробом.

Тишина в квартире была абсолютной. С улицы сюда не долетало ни звука. Из небольшой квадратной прихожей, куда выходили две закрытые двери, короткий коридор вел в кухню. Хозяйка сразу направилась туда, а Галина, осторожно ступая, приблизилась к одной из дверей и тихонько приоткрыла створку. Это оказалась довольно большая светлая комната с полированным столом посередине, на котором стояла вычурной формы хрустальная ваза. Гюльчатай шагнула внутрь… И тут же на ее горле сомкнулся удушающий захват чьей-то мощной руки. Одновременно другая рука большой ладонью закрыла девушке рот и нос.

Она дернулась всем телом, но лишь почувствовала, как сильнее сжались стальные объятия. Стало нечем дышать. «Эх, тапочки, тапочки… Где вы, мои шпильки?! И ногами не от чего оттолкнуться». Галя с силой ударила назад локтем. Возникло ощущение, что ее локоть наткнулся на каменную стену. Тогда она попробовала добраться до физиономии обхватившего ее сзади грозного противника. Однако попасть ему с размаха в глаз не удалось, но уже следующим движением Гюльчатай вонзила все свои наманикюренные ноготки куда-то в район уха врага и рванула на себя что было сил.

Мужчина за спиной глухо заревел, но не только не ослабил свою мертвую хватку, а попытался окончательно придушить верткую тварь. И допустил роковую ошибку! Он не сжал смертельный локтевой захват на горле жертвы, а с силой сдавил ладонь, закрывающую ее рот и нос. От этого напряжения его пальцы слегка растопырились и согнулись, и мизинец попал прямо в рот Гюльчатай…

Когда говорят «…палец в рот не клади!», наверно, подразумевают что-то иносказательное, но девушка продемонстрировала на деле, что это выражение может иметь и абсолютно прямой смысл! По крайней мере по отношению к ней. Она мгновенно захватила палец за второй фалангой и изо всех сил сжала зубы. Послышался хруст костей, рот Гюльчатай наполнился кровью, а глухой рев противника перешел в низкий истошный вопль.

Мужчина резко отдернул руку от лица потенциальной жертвы и обезумевшими глазами воззрился на фонтанирующий кровью обрубок – точнее сказать, огрызок – своего мизинца. Этих мгновений вполне хватило Галине, чтобы выскользнуть вниз из ослабевшего захвата. Не тратя время на то, чтобы перевести дыхание, девушка схватила со стола тяжелую вазу и нанесла ею смертельный удар в висок врага.

Одновременно боковым зрением она зафиксировала, как медленно приоткрывается внутренняя дверь, ведущая в смежную комнату, и в проеме показывается длинный ствол пистолета с глушителем. Прежде чем из него вылетела первая пуля, Гюльчатай рухнула на пол и ужом отползла к низкой софе в углу. Тут же с негромким чмоканьем в ее верхний мягкий валик впились две пули. С того места, где сейчас находился стреляющий, попасть ниже было невозможно: мешал стол.

Стрелку надо было входить в большую комнату. И тут случилось неожиданное: после удара вазой в висок первый мужчина неподвижно замер на месте, глаза его закатились, обе руки беспомощно повисли, но он, уже мертвый, продолжал стоять на колонноподобных ногах. И лишь по прошествии нескольких секунд его плечи дернулись вперед, увлекая за собой все массивное тело, и гигант, не сгибая коленей, во весь саженный рост рухнул на пол.

В это время стрелок только-только начал выдвигаться в гостиную, вытянув вперед руку с пистолетом. Его мертвый напарник всем весом неудержимо падающего тела ударил снаружи в приоткрывающуюся створку двери. Та резко захлопнулась, откинув назад стрелка и с силой придавив его руку к косяку. Пистолет выпал из мгновенно разжавшихся пальцев и отлетел к тумбочке с телевизором, совсем недалеко от прижавшейся к софе Гюльчатай. Девушка метнулась вперед и завладела оружием.