— Такой бешенный гризли? — нахмурившись, уточнил Боря.

— Точно, — Вадим Дмитриевич снова заулыбался.

У Бориса возникло не хорошее предчувствие по поводу его дальнейшей работы на корабле, но в его положении выбирать не приходилось.

— Надолго вы меня к нему отправляете?

— Пока не подружитесь, — улыбка Зорина стала еще шире.

«Надолго», — подумал Боря.

А Вадим Дмитриевич вспомнил вчерашнюю реакцию Виноградова, когда капитан объявил, что у него теперь будет новый подчиненный.

«— Я не хочу в тюрьму, — хмуро сказал Паша.

— Почему сразу в тюрьму? Отставить паническое настроение.

— А если я убью или покалечу его?

— Ну, не надо так драматизировать, он будет стараться.

— Как стараться?! Куда стараться?! Он не сможет перестать быть говнюком, а я не смогу спокойно смотреть на его выходки.

Вадиму Дмитриевичу надоела эта истерика.

— Я поручу контролировать Быкова вам или Линник. Если вы отказываетесь, значит им будет заниматься Анжелика Геннадьевна.

Виноградов зло посмотрел на капитана, применившего запрещенный прием.

— Я согласен, — выбора у Паши не было.»

В дверь капитанской рубки деликатно постучали, вошел матрос и доложил о том, что пришла Алена Трякина. Вадим Дмитриевич с удовольствием отметил, как нервно дернулся Борис, услышав это имя.

Алена едва успела позавтракать, когда к ней подошел матрос и попросил пройти с ним к капитану. Эта просьба не стала для Алены неожиданностью. Она не сомневалась, что мажор еще вчера наябедничал, как она столкнула его с яхты, и хоть вечером ее никто не побеспокоил, но Алена все равно понимала — разговор с руководством неизбежен.

Она шла в капитанскую рубку и злилась на Бориса. Все так хорошо складывалось, и надо же было этому барчонку обратить на неё внимание. Она планировала ещё два месяца отсидеться на лайнере, а после, окрепнув морально и физически отправиться в новый театр и новую жизнь. Пакостный мажор своими неуместными подкатами ломал идеальный во всех отношениях план.

Алена вошла в рубку, капитан с самой радушной улыбкой вышел навстречу девушке, он тепло поздоровался с ней и пригласил присесть на мягкое кресло возле стены.

Алена была одета как обычно для работы в детском клубе: скромная серая мышка, не накрашенная, в безликой форме персонала, в удобных кедах. Она смотрела растерянно, немного смущенно и выглядела при этом подростком. Конечно, она догадывалась, о чем пойдет речь, и ее догадка подтвердилась при виде незадачливого пикапера, но доброжелательная улыбка Зорина и потрепанный вид Бориса успокоили ее.

Она с достоинством английской принцессы кивнула капитану и изящно присела на кресло, свободно расправив плечи и скрестив ноги в лодыжках. Вадим Дмитриевич сел на диван сбоку от нее.

Борису присесть никто не предложил. Он смотрел на Алену, и снова его царапнуло несоответствие образа простой девушки и элегантной позы леди на королевском приеме. Так, кстати обычно сидела его мама на светских раутах, только высокомерно приподнятой брови не хватало. А нет, вот и она: Алена заметила пристальное внимание к своим коленям и окатила Бориса надменным взглядом.

— Алена Петровна, я пригласил вас выразить свою благодарность за вашу тактичность к неразумному поведению вверенного мне на перевоспитание Бори Быкова. — Вадим Дмитриевич услышал скрежет мажорных зубов и улыбнулся еще добродушнее.

— Так сложилось, что в семье Быковых вырос не совсем дееспособный сын. Не все это понимают и к моему огорчению пытаются относиться к нему как к самостоятельной личности. Это конечно ошибка, и я рад, что вы оказались разумной девушкой и адекватно восприняли Борины действия.

Алена слушала Зорина, и первоначальная растерянность сменилась на удивление, а после на веселое настроение. Ее забавлял этот разговор: и издевательский тон капитана, и с трудом удерживаемая маска безразличия на лице Быкова, особенно ей нравилось смотреть, как все больше краснеют от стыда уши мажора, в сочетании с бледным лицом это выглядело очень комично.

— Но все же он обидел вас и я посчитал, что будет справедливо, если вы решите его дальнейшую судьбу. Я хотел бы оставить его на корабле, чтобы я смог и дальше присматривать за Борей, но если вы сочтете для себя сложным находится с ним на лайнере, он будет отправлен на берег к родителям.

— О, я абсолютно не злопамятна, да к тому же почти всегда в детском клубе с детьми, и если Борис не будет намеренно искать со мной встреч, мы не будем пересекаться, — Алена мило и скромно улыбнулась, — тем более я не думаю что стоит прерывать воспитательный процесс.

— Вы очень великодушны, а теперь Боря, скажи доброй тете Алене: «Я больше так не буду», — не унимался капитан.

— Достаточно Вадим Дмитриевич, я не любитель публичных порок и если вы не возражаете, я вернусь к работе, — Алене начала надоедать эта унизительная для Быкова сцена.

Вадим Дмитриевич тоже понял, что начинает переигрывать.

— Хорошо Алена Петровна, уделите мне еще несколько минут.

Зорин обратился к Борису:

— Вы можете идти. Надеюсь, вы все поняли и подобный разговор у нас состоялся в последний раз.

Быков сдержано кивнул и вышел из кабинета.

Вадим Дмитриевич со вздохом проводил его взглядом и уже серьезно, без тени иронии поблагодарил Алену.

— Еще раз спасибо, что не подняли шум вокруг этого происшествия и простите за Быкова, обещаю: каждый следующий день на корабле будет для него воплощением ада.

— Не стоит благодарностей, я сама не заинтересована в лишней шумихе вокруг меня, а Борис просто избалованный мажор, если он будет держаться от меня подальше, я и не замечу его присутствия на корабле.

— Прошу вас дайте мне знать, если он будет вас преследовать.

— Сомневаюсь, что это понадобится, — Алена улыбнулась, — думаю, он будет избегать меня даже больше чем я его.

На этом Алена покинула капитанскую рубку. И очень удивилась, увидев поджидавшего ее Бориса.