– Мне очень жаль, что вы так расстроены, – сказал он после долгой паузы.

Она отвернулась в смущении, а потом заговорила бессвязно, слова лились потоком.

– Я хочу уехать… я хочу вернуться домой… но я не знаю, как мне быть!

Маркиз сделал движение рукой, как будто желая прикоснуться к ней, потом решил, что этого делать не следует, и сказал спокойно:

– Давайте сядем и поговорим об этом.

Под деревьями была мраморная скамья. Маркиз направился к ней, и Вильда последовала за ним.

Они сели. Она сложила на коленях руки, как будто принуждая себя успокоиться.

– Как я уже сказал, – начал маркиз, – мне очень жаль, что король вас напугал, но вы не должны принимать его всерьез.

– Как… как он мог, – проговорила Вильда, – как он мог пытаться поцеловать меня, когда он… видел меня всего… один раз?

В ее голосе звучало недоумение. Маркиз был полностью уверен в ее искренности и подозревал, что она совсем не понимала подлинных намерений короля.

– То, что случилось, – сказал он после небольшой паузы, – это наказание, которое вам приходится терпеть за вашу красоту.

– Но я… я не принадлежу к его кругу, – сказала Вильда. – Я и подумать не могла…

Голос у нее прервался. Маркиз молчал, а она продолжила:

– Я… я не должна была соглашаться ехать сюда… теперь я хочу… вернуться домой.

– Это означало бы бегство, – сказал маркиз. – И к тому же, как бы вы объяснили свой внезапный отъезд?

– Вы хотите сказать… кто-то мог бы догадаться? – спросила Вильда в ужасе.

Она представила себе, как бы разозлилась сестра, если бы узнала об этом происшествии.

Вильда внезапно поняла, что ей не следует так фамильярно разговаривать с маркизом. Гермиона ясно дала ей понять, что здесь, во дворце, она была только служанкой высшего разряда.

Как будто читая ее мысли, маркиз сказал:

– Вы – моя гостья, и как гостья вы под моей защитой. Но вы должны понимать, что я не могу помешать королю или любому другому мужчине восхищаться вами и даже преследовать вас.

– Но они не должны, – в ужасе воскликнула Вильда. – Это очень дурно. И хотя мне говорили, что король… изменяет своей жене… я не хочу ничего об этом знать или иметь с ним дело.

Она содрогнулась, вспомнив силу его объятий и что только появление маркиза помешало ему насильно поцеловать ее.

На мгновение маркиз отвернулся, глядя на переливающиеся радужные струи фонтана.

Потом он снова заговорил, но уже совсем другим тоном:

– Большинство женщин считают королевское внимание за честь.

– Я считаю, что это очень нехорошо и… порочно!

В ее голосе звучало такое негодование, что маркиз взглянул на нее с удивлением.

– Порочно восхищаться вашей прелестью?

Вильда услышала в его голосе уже знакомые ей циничные нотки.

– Да, сеньор маркиз, именно это я хочу сказать! – заговорила горячо Вильда. – Считаю это не комплиментом, а оскорблением, когда так ведет себя женатый человек!

Кривая усмешка скользнула по губам маркиза.

– Значит, мисс Уорд, вы не похожи на большинство молодых женщин, которые были бы польщены королевским вниманием.

– Я не ожидала, что вы поймете, и я знаю, что вы находите меня неискушенной и очень глупой, как думает и Г… графиня.

Она чуть было не выдала себя, назвав Гермиону, но вовремя удержалась.

Чувствуя, что какое-то объяснение было необходимо, она сказала:

– Я знаю, что в Англии принц Уэльский подает пример супружеской неверности, и мне говорили, что ваш король ищет утешения, потеряв любимую жену, но все это меня не касается. Я счастлива, живя в деревне, где никто не шокирует меня своим поведением, – продолжала она с вызовом. – И я не имею ни малейшего желания знать, чем они занимаются.

Неожиданно он положил ладонь на ее руки.

– А теперь послушайте меня, – сказал он. – Вы были поражены и расстроены тем, что не должно было случиться. Поверьте мне, это никогда не повторится. Постарайтесь развлечься, пока вы здесь.

Вильда вздрогнула, когда маркиз коснулся ее руки, а потом сидела неподвижно, слушая его. От его руки исходило такое тепло и сила, что ей показалось, что маркизу можно доверять.

По неизвестной ей причине он казался ей воплощением силы и надежности в бурном пугающем мире, где она ощущала себя затерянной.

Но в это самое мгновенье вспомнила, что маркиз принадлежит Гермионе, и сестра пришла бы в бешенство, узнав, что они сидят одни, и что было еще более важно, она говорит с ним как с равным.

Подняв на него взгляд, она быстро сказала:

– Вы очень добры… но я думаю, что мне следует вернуться в дом.

Маркиз понял, что у нее мелькнула мысль, не застанет ли она там снова короля. И, словно отвечая на незаданный вопрос, сказал:

– Его величество уехал, и в другой раз я позабочусь, чтобы он не застал вас врасплох.

– Вы уверены?

– Вполне уверен, – ответил маркиз. – А когда вы будете бывать во дворце, старайтесь не оставаться там одна.

Пальцы Вильды дрожали под его рукой.

– Я прошу вас доверять мне, – сказал он тихо.

– Я вам доверяю, – ответила Вильда, – и благодарю вас за то, что вы спасли меня.

Девушка встала, и маркиз последовал ее примеру.

– Вы слишком молоды для занимаемого вами положения, – сказал он. – Нельзя ли вам найти другой источник заработка?

Вильда сначала не поняла, о чем он говорит.

Потом она сообразила, что, по его мнению, она была настолько бедна, что оказалась вынужденной поступить в гувернантки.

– Дело не в этом, – начала она бессвязно, – я… я работаю временно.

– Чтобы помочь графине? – спросил маркиз.

Испуганная его проницательностью, она быстро сказала:

– Я думаю, мне пора… к леди Мирабелле. Благодарю вас, сеньор маркиз, за вашу доброту. Я очень благодарна вам.

Она сделала реверанс и, не оглядываясь, пошла мимо фонтана под деревьями к дому.

Маркиз не шевельнулся, пока Вильда не скрылась из виду и ее золотистая головка не мелькнула в последний раз.

Потом он снова сел на мраморную скамью, устремив на фонтан невидящий взгляд.

Остаток дня прошел спокойно, и, к облегчению Вильды, из дворца не поступило приглашения ей и няне-испанке посетить с их воспитанницами маленьких принцесс.

Девочки играли в саду, а няня-испанка болтала, сообщая Вильде дворцовые сплетни и о том, что происходило в доме маркиза.