Заглянув под небольшой столик, он усмехнулся. Стальная пластинка мигнула единственным ярко-красным визором.

Встроенный в стену датчик движения сканировал пространство перед собой на высоте двух десятков сантиметров от пола. Макмиллан показал пару быстрых жестов, и Майкл, кивнув, растянулся на полу.

Вытащив из-за пояса нож, боец поддел им крышку датчика и, отогнув ее, перерезал пару тонких проводков.

– Готово, сэр, – рапортовал он. – Можно идти.

Макмиллан взмахнул рукой, и отряд, пробежав мимо стола, замер перед единственной оставшейся в коридоре дверью.

Оперативники, передернув затворы, переглянулись. Кто-то глубоко вдохнул. Пару секунд длилось молчание. Затем Эдвард кивнул и повернул позолоченную ручку.

* * *

С криками: «Лежать! Руки за голову!» фигуры в черном, сорвав дверь с петель, ворвались в комнату. Обежав с обоих сторон широкую, застеленную белой простыней деревянную кровать, оперативники вскинули оружие и взяли на прицел человека в светлой рубашке.

На его лбу заплясали крохотные красные точки от ЛЦУ. Мужчина сидел молча, сцепив руки в замок, и смотрел в пустоту. Он никак не прореагировал на появление своих убийц.

– Макс, – позвал Эдвард.

Человек поднял взгляд и грустно посмотрел на Макмиллана.

– Значит, они прислали тебя? – тихо спросил он. – Хм… Странно. Я думал, что это будет Бакслер.

– Макс… – Майор вздохнул. – Зачем?

– Что «зачем»? – Мужчина не изменил позы.

Эдвард закусил губу.

– Зачем… ты… – У Макмиллана внезапно пересохло в горле. – Зачем ты предал нас?

– Вас – это кого? – поинтересовался бывший агент Браун.

– США, – не раздумывая выпалил майор. – Свою родину. Свой дом.

Глаза Макса под узкими прямоугольными очками яростно сверкнули.

– США? – с издевкой в голосе осведомился он, вставая.

Подчиненные Эдварда превратились в сжатые пружины. Их пальцы легли на спусковые крючки.

– Или, может быть, Пентагон, Лэнгли, Белый дом, президента… и шайку корпораций, во главе с банкирами Уолл-стрит, дергающими вас за ниточки?

Браун сжал кулаки.

– Думаешь, это я предатель? – Он посмотрел Макмиллану прямо в глаза. – Вы продали свою страну. Вы погрязли во лжи и готовы на все ради денег.

– А ты трус, который бьет свою страну в спину в самый опасный для нее момент! – Эдвард указал на Брауна пальцем. – Твои «разоблачения» подорвали и без того шаткие позиции нашего государства на мировой арене! ООН требует принятия против нас самых жестких санкций! Европа вопит о правах человека, а русские с китайцами ухмыляются и потирают руки, потому что первыми прознали про нас, а не про них! Зато ты у нас теперь герой! Звезда, мать твою! Поборник истины!

– Эд! – закричал Браун и взмахнул руками. – О чем ты говоришь? О каком положении на мировой арене? Эд… Мы… Мы изучали эффекты от воздействия артефактов на заключенных! Я был тогда в Гуантанамо! Я все видел… Ты представляешь себе, что такое, когда в камере открывают контейнер с «красной пылью»? Когда на твоих глазах человек начинает истекать кровью из отверстий, о которых даже не подозревал? Или когда он выблевывает собственные внутренности? Когда жидкость в его организме превращается в лед? Когда закипают внутренние органы? Я был там. Я видел, как эти люди в оранжевых робах бьются о тонированные стекла тестовых камер, а в их глазах стоит немой вопрос: «За что?»

Макмиллан почувствовал капли холодного пота на лбу. Он закрыл глаза и замотал головой.

– Эти люди – преступники. Они уже выбрали свой путь. А вот результаты тех исследований могут спасти миллионы жизней. – Эдвард шумно выдохнул и, сложив ладони лодочкой, прижал их к лицу. – Как ты не понимаешь, Макс! Из Зон по всему миру каждый месяц утекают сотни, если не тысячи артефактов. И когда они окажутся в руках террористов – лишь вопрос времени. Скажи, когда на Манхэттене взорвут бомбу с «красной пылью», ты будешь рассуждать о вопросах морали и этики или прыгать от радости, что твоя семья привита разработанной вакциной? Я лично выбираю второе…

– Это были политзаключенные! Господи! Это были просто дети, чья вина в том, что они пришли в маске Гая Фокса «захватить» Таймс-сквер! Эд! У нас есть свои законы. Мы подписались под международными конвенциями о правах человека! Они такие же люди, как и мы с тобой! Они имеют право на честный суд, а не на черный мешок на голове и мучительную смерть в застенках! А что касается вакцины…

Браун покачал головой.

– Там не было ни одного представителя ВОЗ. Не было никого из Министерства здравоохранения! Не было даже людей из фармакологических корпораций! Там были только «оружейники»! Мужчины в дорогих костюмах, посланные крупнейшими оборонными концернами! В перерывах между демонстрациями они, улыбаясь, распивали шампанское с палачами в белых халатах и рассуждали о будущих прибылях…

Макс тяжело задышал, а затем, подавшись вперед, схватил Эдварда за руку, в которой тот держал пистолет, и, подняв, приставил ствол к своему лбу.

– Друг, – тихо проговорил он. – Если это действительно тот мир, который ты поклялся защищать, то я не хочу в нем дальше жить. Если все то, через что мы прошли, для тебя хоть что-то значит… Просто пусти мне пулю в лоб. Тебя ведь за этим сюда прислали.

Макмиллан закрыл глаза. Затем открыл и, глубоко вдохнув, кивнул. Браун криво улыбнулся.

– Тогда делай свою работу, – выдохнул он и, надавив на палец майора, лежащий на спусковом крючке, спустил курок.

Роман остановился перед деревянной дверью с небольшим железным номером. В обе стороны тянулся светло-коричневый коридор, пол которого устилал стоптанный алый ковер. Под потолком гудели лампы холодного света, стены покрывали пластиковые панели.

Нестеров опустил руку в карман и, нащупав там ключи с тяжелым брелоком, сделанным из патрона для снайперской винтовки, открыл замок. Толкнув дверь, прошел внутрь своей комнаты. Сталкер мало кому об этом говорил, но ему нравилось иметь «свою» комнату. Свое место, куда можно вернуться после вылазки в Зону и точно знать, что там все будет по-прежнему.

Роман улыбнулся и, захлопнув дверь, прошел на середину бывшего двухместного номера. На стенах – обои в мягких тонах, под потолком уютным желтым светом горит небольшая люстра. Вместо второй кровати – небольшой стол с ноутбуком и кучей бумаг, связанных с работой Нестерова в «Декартовых координатах». Рядом, прямо на полу, – несколько больших стопок книг. В отсутствие полок это был наилучший вариант, но Дельта часто шутливо критиковала Романа за то, как он хранит печатные издания. Присев на корточки перед томами и проведя рукой по корешкам книг, девушка доставала одну и сообщала что-нибудь вроде: «Держать Шекспира и Достоевского рядом с современной фантастической прозой – это преступление против всего интеллектуального наследия человечества».