– Там темно было… И все как в тумане… – словно оправдываясь, сказала Василиса.

– Ничего, может, туман прояснится.

– Но папу моего убили! – надрывно всхлипнула она и кулаками закрыла глаза.

– В твоего папу стреляли, но не попали.

– Нет, я видела, как он падал…

– А дальше что?

– Я убежала…

– Поэтому ты не видела, как он поднялся и ушел. Я же говорил тебе, что мы обследовали место, где все произошло, но тело твоего отца не нашли. Значит, жив он.

– Правда? – взбодрилась Василиса.

Севастьян готов был на любую ложь, чтобы не видеть ее слез. Но ведь Паша Мелихов действительно мог выжить. Даже если ему выстрелили в голову, он мог подняться и уйти, пока Стоянова и Козинцев бегали за Василисой.

– Может, и за тобой скоро придет…

Не успел Севастьян закончить фразу, как дверь в палату вдруг открылась, и Василиса вздрогнула. Похоже, она решила, что это отец пришел за ней.

Севастьян понимал, что такой вариант попросту невозможен, но удивился не меньше, чем девушка, увидев в дверях Козинцева.

Предчувствие не обмануло его: этот тип действительно охотился за Василисой. Но именно это и удивило его. Хоть и принял он меры предосторожности, но все-таки не верилось, что Козинцев так далеко зайдет.

На мгновение Севастьян замер в оцепенении, а потом шагнул к двери, закрывая собой Василису. Но у Козинцева не было оружия. И агрессивность в намерениях, похоже, тоже отсутствовала. Стоял, улыбался и даже не пытался убегать от Севастьяна.

Но его подчеркнуто доброжелательное настроение не сбило Севастьяна с толку. Не сбавляя хода, он одной рукой зажал Козинцеву запястье, другой – взял за плечо, вытолкнул в коридор и, резко развернув его к себе спиной, приставил парня к стене, быстрыми движениями ощупал его с ног до головы.

– Я не понял, мужик, ты что, беленой ширнулся? – с ехидным смешком спросил Козинцев, вырываясь и отходя в сторону.

– Я не мужик, я майор юстиции Глушков, и ты прекрасно это знаешь.

Севастьян рассчитывал найти при обыске оружие, но Козинцев был чист. Борсетки он при себе не имел, и в карманах у него пусто, только ключи от машины.

– Я знаю? Ну, вы и загнули! С чего это я должен знать?

– Знаешь, Сорокин!

– Сорокин?! Я не Сорокин!

– Но консьержкам ты показывал свой паспорт на имя Сорокина. Когда к Стояновой в гости заходил. Или не знаешь такую?

– Стоянову? А кто это такая?

Севастьян назвал адрес дома, где находилась квартира Мелихова.

– А-а, Ольга! Ну, так бы сразу и сказали!

– А по фамилии ты ее не знаешь?

– Ну, мы же в загс документы не подавали… А паспорта на имя Сорокина у меня нет и никогда не было, так что не надо…

– А документы твои где?

– В машине.

– Пошли в машину.

Севастьян крепко взял Козинцева за руку и повернул его лицом к выходу.

– Эй, я не понял, это что за произвол? Что я такого сделал?

Парень сделал попытку вырваться, но на этот раз Севастьян удержал его. И еще позвонил Шепенкову:

– Игорь, тут у Василисы гости. Сорокин пожаловал.

– Ну так в чем же дело? Задержать его надо!

– А основания?

Оснований задерживать Козинцева у Севастьяна не было. Постановления об аресте у него нет, оружия или фальшивого паспорта пока не обнаружено… Нет, в крайнем случае он его задержит, но лучше дождаться Шепенкова. У него карты на руках, ему и раздавать. А Севастьян пока потянет время…

– Эй, начальник, я не понял, что у вас там ко мне за интерес? – криво усмехнулся Козинцев.

Они уже вышли во двор и шли к машинам, стоящим под сенью тополей. Севастьян отпустил руку Козинцева, но внимательно наблюдал за ним.

– Да вот, консьержек ты развлекаешь, говорят. Позавчера Ларисе Дмитриевне байки травил, зубы ей заговаривал. Тем временем Стоянова прошла мимо, и консьержка ее не заметила, и не одна прошла, а с Василисой. Кстати, видеокамера на входе жвачкой заклеена была. Не знаешь, кто ее заклеил? – с обличительными нотками в голосе спросил Севастьян.

– Частишь ты, начальник, ничего не понятно. Какие байки? Какая видеокамера? Кто куда проходил? – снова усмехнулся Козинцев.

Он подвел Севастьяна к своему «Туарегу», снял машину с сигнализации, но дверь открывать не торопился.

– На жевательной резинке твои отпечатки пальцев нашли.

Лукавил Севастьян, не было на жвачке «пальчиков» Козинцева. Лариса Дмитриевна, да, оставила свой палец, когда отдирала комок от камеры, а этот жук – нет. То ли клейкая лента у него на пальцах была, когда он резинку скатывал, то ли еще что, но папиллярных узоров он на ней не оставил. Зато слюнная жидкость зафиксирована, хотя это мало что значит. Ну, жевал Козинцев резинку, потом выплюнул, а кто-то подобрал…

– Не знаю, что вы там нашли. Знаю только, что ничем я никакую камеру не заклеивал.

Не попался Козинцев на уловку, не сказал, что не могло на жвачке остаться его «пальчиков». Но ничего, Севастьян поставит ему подножку, и он сам вернется к этой теме.

– И с консьержкой не разговаривал?

– А это запрещено?

– Ты отвлек ее внимание…

– Не знаю ничего.

– Стоянова мимо тебя незамеченной прошла.

Не открывал Козинцев свой внедорожник, а Севастьян его и не торопил. Неизвестно еще, что он вытащит из машины вместо документов, а так он, пока стоит возле нее, находится под контролем.

– Так и я Ольгу не заметил.

– Да нет, ты ей позвонил, чтобы она спускалась…

– Ну да, позвонил, она сказала, что Василиса чем-то ширнулась и что надо ее в наркологию везти.

– В наркологию?

– Ну да, в наркологию…

– Ты наркологию предложил?

– Да нет, Ольга сама…

– А я почему-то думаю, что это была твоя идея. Ты понимал, что Стоянова попала под наблюдение, поэтому и придумал этот спектакль. Одним уколом двух зайцев убили. Во-первых, повод появился, чтобы Василису вывезти. А во-вторых, девчонку в послушную куклу превратили. Ты про наркологию придумал и обеспечил Стояновой незаметный проход…

– Слушай, мужик, может, ты никакой не следователь? – нахально ухмыльнулся парень. – Может, ты здесь лечишься? У тебя что, белая горячка?

– Не уходи от разговора, Козинцев.

– Козинцев?

– Это тоже липовая фамилия?

– Да нет, настоящая…

– И срок за ограбление тоже настоящий.