Приоритетная задача – получить список клиентов сыщика. Но сделать это очень трудно, если вообще возможно. Единственный сохранившийся экземпляр должен сейчас находиться в руках убийцы. Это объясняло разгром в офисе и жилище Дюперье. Сколько человек в списке? Сколько еще будет убито? Он встретился взглядом с Жаннеттой… Она думала о том же.

– И все же он допустил большую ошибку, – заметил Мартен. – Перепутал жертву последнего преступления. Убил ее сестру. Главное, чтобы пресса об этом не пронюхала. И нужно обеспечить Жюли Родез круглосуточную охрану.

Вечер среды

Она вспоминала, шагая по улице навстречу будущей жертве. Маленький темный силуэт, весь в пластике, слабо поблескивающий в темноте. Не догадаться, кто это. Девушка? Юноша? Глазу не за что зацепиться, ни у кого не возникнет ни тени любопытства.

Она вспоминала.

Страшнее всего минута, когда она закончит чистить жеребца. Она тянет, как может, но знает, что когда-нибудь это все равно произойдет. Гигантский черный силуэт отца обрисуется в дверном проеме на фоне яркого света, и она должна будет остановиться и слушать его. Потому что он всегда сначала говорит, тихонечко постукивая рукояткой плетеного кнута по ноге, а потом уже занимается ею.

Она практически не различает его лица, разве что время от времени проблеск зубов или белков глаз. У него такие широкие плечи, что они практически перекрывают дверь. Он огромный, нечто вроде мощного сооружения в форме человека, способного в любой момент раздавить ее, словно насекомое.

В его присутствии она теряет способность двигаться по собственной воле. А вообще-то она миниатюрная, хрупкая и ловкая. Но маленькие и легкие ноги отказываются держать ее. Ей бы очень хотелось превратиться в крохотного клопа или муравья. Все в жизни так несправедливо.

Она встрепенулась, ощутив собственное прерывистое дыхание, постаралась удержать прошлое в глубине сознания, не дать ему всплыть на поверхность. Но именно в прошлом она черпала силу Сверкающий холодный свет ненависти должен наполнить ее до краев, и тогда хватит сил сделать то, что она должна.

Она восьмилетняя девочка. И ее каждодневная мука начинается, когда солнце спускается к горизонту. Существует незыблемый ритуал, и каждый шаг этого ритуала запечатлелся в ней – одновременно на коже и в самой глубине ее детского тела.

Она должна медленно подойти к нему, еще до того как он ее позовет, но не слишком рано. Если не подойти, это будет расценено как уклонение. И тогда…

Она обязательно должна улыбаться. И это самое трудное. Хотя худшее еще впереди. Нужно улыбаться, но при этом опустить ресницы. Забудешь, и он своими толстыми пальцами надавит прямо на открытые глаза. Она не забывала.

Вечер среды

По дороге домой Мартена преследовало ощущение, что он совершает ошибку, если не преступление. В этот самый момент некто готовит убийство или уже убивает, расправляясь с жертвой так же жестоко, как в предыдущие разы.

Где-то кто-то заплатит за то, что нанял частного детектива, чтобы следить за женой, шпионить за коллегой или конкурентом, – наказание, не соответствующее довольно безобидному поступку, пусть в нем и не хочется признаваться.

Несмотря на почти полное отсутствие результатов, день был длинным, по крайней мере для того, кто только вернулся в мир тружеников. Мелкие административные дела заняли уйму времени, и многие коллеги специально приходили, чтобы поприветствовать его. Мартен никогда не одобрял болтовню на службе, поэтому разговоры были краткими, однако минуты складывались с минутами, и в нем росло чувство бессилия и бесполезно растрачиваемого времени.

Присутствовала и грусть от утраты Мириам, и ощущение собственной бесполезности перед лицом необъятности задачи. Но, несмотря на все это, работа явно шла ему на пользу. За весь день его не посетило ни одно неприятное воспоминание. Он торопился к Марион и Изе.

Ему впервые пришло в голову, что, возможно, для них с Марион было бы лучше, если бы дочь переехала. Пусть для этого и придется подыскивать квартиру. Впрочем, идея смахивала скорее на утопию, по целому ряду причин. Стоимость аренды, в особенности маленьких квартир, настолько выросла, что Иза вряд ли может рассчитывать больше чем на студию в тридцать квадратных метров. Мартен не вправе навязывать дочери такие условия. Тем более что у нее вот-вот будет ребенок.

Возможно, лучше снять маленькую студию, где он бы время от времени уединялся. Уходил бы туда вечером, например. Но согласится ли Марион оставаться по ночам без него, чтобы возиться с младенцами вдвоем с Изой? Ответ на этот вопрос не вызывал сомнений.

Это и есть жизнь. Бесконечная череда проблем, которые по большей части как-то сами собой решаются. Или не решаются. Но случается и так, что решения словно выскакивают ниоткуда, когда их меньше всего ожидаешь. Мириам вылечила его от посттравматической депрессии одним взглядом, и в благодарность он ее бросил. Окончательно? О таком исходе не хотелось даже думать.

Он уже вышел на улицу, когда зазвонил мобильник.

– Мартен? Это Билье. Я почти уверена, что убийца – женщина, – сообщила она.

– Почему?

Она ответила не сразу. Он физически ощущал ее смущение.

– Я снова подумала об отпечатках обуви на месте первого преступления. Маленький размер.

– Мы уже говорили об этом. Это попытка ввести нас в заблуждение, разве нет?

– Может, да, а может, нет. Но это еще не все.

– А что еще?

– На местах преступления бросается в глаза порядок, организованность, даже некая педантичность. И, несмотря на весь ужас, женственность. Если бы мне пришлось убивать, полагаю, я бы действовала примерно так же. Попыталась бы свести с ума уголовную полицию.

Мартен недолюбливал банальности насчет разницы между женщинами и мужчинами, а Билье была последней, от кого он мог ждать подобных умозаключений. Ведь среди убийц-рецидивистов часто встречаются маньяки.

– Ты хочешь сказать, будто из того, что ты бы рассуждала и действовала, как наш убийца, следует, что это непременно женщина? Тебе никогда не случалось думать как мужчина?

– Конечно, – согласилась она. – Такое возможно. Извини, не знаю, зачем я все это тебе говорю. Действительно, звучит нелепо.

– Нет, меня это тоже мучит, – соврал Мартен. – К тому же… Я научился доверять твоим суждениям. Даже если тебе не удается сообразить, с чего ты решила, будто она женщина, какой-то смысл во всем этом должен быть. Свяжусь с кем-нибудь компетентным и покажу все, что мы накопали.

– С кем-то более компетентным, чем я?

– Ты прекрасно знаешь, что я не это хотел сказать. Просто ты, наверное, что-то чувствуешь, но затрудняешься с формулировкой.