— Ты не против? — мужчина удивленно приподнимает брови, вальяжно откидываясь на спинку дивана.

— Да, я не против, — отвечаю все тем же тоном. — Но есть одно условие…

— Я хочу видеть, как растет моя дочь, поэтому будь ты против, Агния, вопрос бы решался совсем по-другому, — серьезно произносит он.

— И как же? — язвительно спрашиваю я. Самая страшная догадка возникает в моей голове, но я пока не решаюсь ее озвучить.

Проходит не более минуты, которая по моим ощущениям тянется бесконечно, прежде чем Даниил произносит следующую фразу.

— Вы должны переехать в столицу. Ты ведь можешь работать и отсюда, — в темных глазах Воскресенского читается уже принятое решение, с которым я совершенно не согласна.

— Что? — его слова обескураживают до такой степени, что я на некоторое время теряю дар речи.

— Думаю, это был бы оптимальный для всех нас вариант, — он пожимает плечами.

— Не нужно мне диктовать, где жить, Даниил. У нас своя устоявшаяся жизнь в Лондоне, к которой ты, кстати говоря, пока ещё не имеешь никакого отношения, — меня злит спокойствие Воскресенского, с которым он произносит одну фразу за другой.

— Агния, я хочу видеть, как растет моя дочь, и сделаю для этого всё, — глаза Даниила приобретают черный цвет, а это означает, что мнимое спокойствие мужчины пошатывается.

— Может, ещё и девочку мою отберёшь? — усмехаюсь я. Страх куда-то испаряется, и теперь мне хочется поставить Воскресенского на место. Я знаю, что если он попытается отобрать, то я сумею вернуть мою девочку, даже несмотря на его деньги и связи. — И будешь воспитывать вместе со своей стервозной женой? Твоя самая большая проблема, Воскресенский, в том, что ты всех и вся равняешь под свой бизнес. Есть цели и задачи, а пути их выполнения не важны. Вот только с человеческими чувствами, к твоему сведению, совсем не так. Тем более, с чувствами ребенка.

Я встаю со своего стула и бегу в сторону выхода. Я больше не могу и не хочу находиться рядом с ним. Мне не хватает воздуха в присутствии Даниила, а комок, подступающий к горлу, так и рвётся наружу. Но я не хочу, чтобы этот человек видел, как на протяжении долгих лет мне было тяжело и мучительно больно из-за тех чувств, которые я продолжала испытывать к своему бывшему мужу несмотря на развод.

— Агния! — рявкает он, и я останавливаюсь у выхода из заведения. Медленно поворачиваюсь, после чего опираюсь на стену, потому как только от одного взгляда бывшего супруга у меня подкашиваются ноги.

Мужчина в два счета оказывается рядом со мной, а его руки преграждают мне путь. Теперь я не смогу не выбраться, пока Даниил сам не захочет отпустить меня. Мужчина открывает рот, чтобы продолжить беседу, но не успевает ничего произнести. Неконтролируемый поток слов льётся из меня рекой, и я уже не могу остановиться.

— Давай, дерзай. Пусть Кира возненавидит тебя всей душой. А когда подрастет поймет, какое ты чудовище, раз разлучил ребенка с мамой, — сквозь зубы почти рычу я.

— Агния, — Воскресенский сбавляет тон, но не отпускает. Он нависает надо мной огромной скалой, не давая возможности пошевелиться.

— Вот скажи мне, Воскресенский, ты проводил бессонные ночи с Кирой, когда моя девочка только родилась? Или, может, ты видел, как она росла и развивалась в свой первый год жизни? Или ты лежал в инфекционной клинике, когда у ребенка не спадала температура несколько дней? Или, может…

— Нет! — выкрикивает он. — Потому что ты лишила меня этого. Ты решила за нас обоих, что у дочери не должно быть отца.

— Как и ты решил выкинуть меня из своей жизни как ненужную вещь! Я пришла к тебе рассказать о беременности, а ты практически швырнул мне в лицо бумаги о разводе, — Даниил хищно прищуривается, будто мои слова бьют его по больному. — Ах, да, губную помаду стер с рубашки? Или не заметил ту маленькую деталь?

Кажется, последняя фраза становится последней каплей. Воскресенский бьёт кулаком в стену, но я не пугаюсь. Даниил выглядит словно свирепый разъяренный лев, который связан по рукам и ногам, и поэтому не может добраться до своей добычи. А я, наконец, могу сделать глубокий вдох, потому что за столько лет впервые выплеснула все то, что носила в себе так долго.

Мой бывший муж не двигается с места, и я по-прежнему остаюсь в кольце его рук. Прижимаюсь к холодной стене в надежде, что мужчина отступит и даст мне необходимый кислород, но этого не происходит. А я уже насквозь пропитанная запахом его дорогого парфюма, закрываю глаза, мечтая, что этот человек исчезнет из моей жизни, сто́ит мне лишь снова открыть их.

— Вернись, — тихо говорит он, — давай всё решим мирно.

Я замираю от глубины, которая внезапно рождается в голосе Даниила. Срабатывает некий эффект неожиданности от перемены в настроении бывшего супруга, который затуманивает мой разум. Он делает шаг назад, давая мне возможность принять решение самостоятельно, и я, обречённо вздыхая, возвращаюсь в кабинку. Здравый смысл берёт верх над эмоциями, именно поэтому в этот раз я не бегу от Даниила.

Смотрю вслед удаляющейся фигуре, четко осознавая всю серьезность ситуации. Если сейчас я не сбавлю обороты, то потеряю только что обретенную дочь, и никакие просьбы или, тем более, угрозы в адрес Агнии не позволят мне видеть, как растет Кира, не говоря уже о доверительных отношениях с ребенком. Радует, что здравый смысл побеждает над эмоциями. В другой ситуации с другим человеком я не стал бы искать компромиссы.

Черт побери! Мне ведь ничего не стоило узнать обо всем раньше. Но пять лет назад я для себя однозначного определил, что разрыв с Агнией — это крайняя необходимость, без которой тогда невозможно было обойтись.

Новость о моей дочери гремит словно гром среди ясного неба. Мой кабинет не выдерживает тот вихрь, с которым я сметаю все, что попадается мне под руку. Первым разбивается вдребезги стеклянный стол, выполненный на заказ, оставляя за собой только крохотные осколки на светлом паркете. Глядя на них, я ощущаю себя в точности как этот грёбаный предмет мебели. Красная пелена перед глазами едва не затмевает разум, но я вовремя соображаю, что нужно делать. Пальцы автоматически набирают сообщение, и меньше чем через час я оказываюсь рядом со своей дочерью.

До невозможности красивая девочка очень похожая на меня, не считая цвета глаз, который наследует от матери. Я почти не замечаю присутствие посторонних людей, в том числе и Агнии, потому что мое внимание целиком и полностью фокусируется на Кире. Разумеется, она боится незнакомого разъяренного мужчину с щетиной недельной давности, которая превращает меня в настоящего монстра в глазах четырехлетнего ребенка. Именно поэтому я вовремя беру свои эмоции под контроль и назначаю Агнии встречу в более спокойной обстановке.

Несмотря на правду, которая открывается спустя столько лет, меня по-прежнему безудержно тянет к этой девчонке с той самой первой ночи, когда она сбегает от меня, выставляя идиотом. Но я женюсь на ней, надеясь, что наш брак перестанет быть фиктивным, как только все мои запланированные проекты реализуются. В моей скучной, заваленной работой жизни появляется человек, впервые вызывающий у такого черствого и непробиваемого человека как я бесконтрольную бурю эмоций. Как раз к весне мы с коллегами и планируем завершить все начатые дела. Я заранее бронирую турне на острова на апрель, чтобы провести время со своей супругой, к которой теперь уже едва ли испытываю только влечение. В один момент эта девчонка начинает занимать слишком много места в голове, не давая возможности решать важные вопросы. Всегда собранный Даниил Воскресенский теряет хватку, чего ранее с ним никогда не случается, и едва не расплачивается жизнью родного человека. В конечном итоге, конкуренты узнают и о том, где живет и учится моя супруга. Их условия обозначаются довольно четко, поэтому в тот период наши с Агнией встречи сводятся к минимуму.