— Но она же на английском, — возражает ребенок. — Разве ты знаешь английский язык?

— Знаю, Киренок, — голос Даниила звучит мягко. — Я часто бываю в командировках в разных странах, и без знания языка мне было бы очень сложно. Давай, подпевай.

Воскресенский начинает подпевать, постукивая пальцами по рулю и кивая головой, чем вызывает улыбку на лице дочери. Она моментально подхватывает, потому как играет ее любимая песня. Обычно мы с Кирой делаем точно так же, как и Даниил. Включаем на всю катушку и кричим во все горло слова песни до такой степени, что люди в проезжающих рядом автомобилях в буквальном смысле высовываются из окон.

Я чувствую, как улыбка трогает мои губы, и невольно касаюсь пальцами их уголков. Эмоции бьют через край. Мне оказывается не знаком этот мужчина. Чёрствый трудоголик, не знающий слова "нет", уж чересчур противоречит этому заботливому и общительному человеку, которого смело можно номинировать на премию "Идеальный отец". И боюсь, что первое место как раз достанется Даниилу Воскресенскому.

— Зайдешь к нам в гости? — с надеждой в голосе спрашивает Кира, как только заканчивается песня. — Я покажу тебе, какие игрушки привезла из Лондона.

— Если мама не против, то с радостью, — я вновь встречаюсь с темными глазами в зеркале заднего вида. Воскресенский использует запрещённые нечестные приемы и прекрасно знает об этом.

— Мама не против, — спокойным голосом произношу я, отводя взгляд в окно.

Несмотря на усталость, Кира не умолкает ни на минуту, рассказывая Даниилу о своих увлечениях, любимых игрушках и о подругах в детском садике. По правде говоря, я едва узнаю свою девочку. Говорят, что дети чувствуют людей. И, судя по всему, Даниил не так уж плох, раз настолько быстро получает расположение дочери.

Воскресенский стоит в дверях, потому как прихожая в съемной квартире довольно маленькая, и трем людям здесь определенно не уместиться. А, учитывая габариты моего бывшего супруга, так и подавно. Я быстро снимаю босоножки и прохожу в кухню, тем самым освобождая место.

— Пап, ты будешь торт? Мы сегодня утром купили. А мама нальет тебе чай, — я слышу детский голосок и прикрываю глаза. С такими темпами, с которыми сыпятся предложения в адрес Даниила, Воскресенский и вовсе останется у нас ночевать.

— Агния, — на пороге кухни возникает фигура мужчины. — Я не прочь выпить чай. Потом сразу же уеду. Кире же пора спать.

— Да, — отрезаю я, не оборачивается. Странно и весьма непривычно находиться с ним на одной территорию, тем более, на моей.

— Сахар? — рука незаметно подрагивает, когда я наливаю в кружку кипяток.

— Два кусочка. Не люблю пресный чай, — уточняет он.

В моей голове непроизвольно всплывают картинки из прошлого. Даниил не изменяет своим вкусам. Если кофе, то исключительно черный, если чай, то с двумя кусками рафинада. Быстрым движением руки ставлю горячий напиток на стол и выхожу из кухни проверить, готовится ли Кира ко сну.

— Мам, я почистила зубки и надела пижаму, — улыбаясь, произносит дочь.

— Хорошо, но разве ты не будешь тортик? — удивляюсь я, присаживаясь на небольшом диванчик.

— Я буду завтра. Накорми папу, — девочка сладко зевает, после чего опускает голову на подушку.

Голова Воскресенского показывается на пороге комнаты, а Кира, увидев мужчину, ещё больше расплывается в усталой улыбке. Кажется, что между ними устанавливается едва уловимая связь, понятная только им одним.

— Сладких снов, малышка, — едва слышно роняет Даниил. — Сегодня был лучший день в моей жизни, — мужчина подмигивает дочери и намеревается выйти из комнаты, но голос ребенка останавливает его.

— Почитаешь мне сказку? — неожиданно спрашивает она.

— Конечно, — он протискивается между мной и комодом, так неудобно стоящим в комнате, и присаживается на край дивана. — В свое время мне моя мама пела эту балладу перед сном. Но я петь не буду, а просто расскажу тебе историю о трёх братьях, хорошо?

— Твоя мама — это моя бабушка? — интересуется Кира.

— Да, — тяжело выдыхает мужчина. — Надеюсь, в скором времени вам удастся познакомиться.

— А папа у тебя есть? — продолжает сыпать вопросами Кира, не давая Воскресенскому начать историю, о которой я, кстати говоря, не слышала.

— Есть, конечно, — грустно усмехается Даниил. — Они вместе с мамой живут в другой стране.

— Давно не виделся с ними? — непроизвольно вырывается у меня.

— Года три, — тихо отвечает мужчина, после чего начинает историю. — В краю средь гор и цветущих долин…

Я выхожу из комнаты, осторожно притворяя дверь. Мне не хочется, чтобы кто-то из них отвлекался на посторонний шум, как и не хочется, чтобы созданная сегодня идиллия разрушилась. Мой мозг переполняется от давящих мыслей, но я не намерена витать в облаках, представляя, какой могла бы быть наша семья. Тем более, нет никаких гарантий, что в дальнейшем подобные встречи станут нормой, а эта не является разовой акцией.

— Все, спит наша малышка, — я вздрагиваю от глубокого низкого голоса, который раздается над ухом. — Я даже историю не успел закончить.

— Откуда у тебя столько времени, Даниил? — язвительно спрашиваю я. — Как ты смог выделить целый день?

— Давай, Агги, задавай свой следующий вопрос, — усмехается Воскресенский, игнорируя предыдущие два вопроса.

Я молчу. Разумеется, он так и крутится у меня крутится, но задать его я не решаюсь.

— Будь я на месте Алисы, у меня бы возникли к тебе вопросы, — как можно безразличнее замечаю я, отправляя кусок торта себе в рот.

Даниил ничего не отвечает, он медленно пережёвывает кусочек, который судя по выражению его лица, кажется пресным. Мужчина возвращается в свое привычное состояние проницательного и сурового человека. В воздухе появляется уже знакомое напряжение в стиле Воскресенского. Мне хватает лишь одного взгляда, чтобы понять, что тема их взаимоотношений для меня запретна. Я едва могу совладать с нахлынувшими эмоциями, потому как они выбивают меня из привычного равновесия.

— Я не допущу, чтобы ты хоть когда-то оказалась на ее месте, — Даниил допивает свой чай, после чего быстро прощается. — Спасибо, я позвоню завтра.

Мой телефон, оставленный на комоде в прихожей, трезвонит уже в третий раз, но я по-прежнему не могу оторваться от подушки и послать ко всем чертям надоедливого человека. Ума не приложу, кому не спится в такую рань? Открываю глаза и непроизвольно улыбаюсь, глядя на спящую рядом Киру. Девочка сладко посапывает, не реагируя на трель мобильного.

— Слушаю, — отвечаю я, едва скрывая свое раздражение.

— Агния, доброе утро! Неужели ты все ещё спишь? — радостно восклицает Глеб. — Я вернулся из командировки раньше, чем должен был. И, кстати говоря, очень рад, что ты ещё не умчалась в свой Лондон. Как насчет ужина?