Названный П. А. Вяземским А. М. Пушкин — четвероюродный брат В. Л. Пушкина, которого, впрочем, последний называет в своих стихах однофамильцем, — личность во многих отношениях интересная. Как и Василий Пушкин, он родился в Москве, правда, пятью годами позже. Так случилось, что на следующий год после его рождения его отец и дядя (он получил известность тем, что во время дворцового переворота 1762 года одолжил свой гвардейский мундир княгине Екатерине Романовне Дашковой) были лишены дворянских прав и сосланы по повелению Екатерины II в Сибирь за открывшееся их намерение изготовить фальшивые ассигнации. Мать Алексея Пушкина последовала за мужем в ссылку. Младенец остался в Москве на попечении куратора университета И. И. Мелиссино и его жены. Как и Василий Пушкин, Алексей Пушкин получил домашнее образование, знал в совершенстве французский и другие европейские языки. Он также с детских лет был записан в лейб-гвардии Преображенский полк, но, в отличие от Василия, участвовал в сражениях Русско-турецкой войны 1787–1791 годов, был награжден многими орденами, дослужился до чина генерал-майора. В 1802 году А. М. Пушкин выйдет в отставку, поселится в Москве, где будет выступать на сценах домашних театров, переводить Мольера и Расина, войдет в круг В. А. Жуковского, К. Н. Батюшкова, И. И. Дмитриева, П. А. Вяземского, Н. М. Карамзина и В. Л. Пушкина, станет его антогонистом. «Пушкин, балагур, стихов моих хулитель» — так скажет о нем Василий Львович.

П. А. Вяземский назвал еще одного товарища В. Л. Пушкина по обществу «Галера». Это Николай Федорович Хитрово (Хитров), ровесник А. М. Пушкина, офицер Преображенского полка, который также дослужился до чина генерал-майора. Он, как писал П. А. Вяземский, был в свое время ловкий и счастливый волокита, «что-то в роде Дон-Джовани»:

«Любовные похождения были в то время в чести и придавали человеку некоторый блеск. Рассказывали про Хитрова, что он на разные проделки в этом роде был не очень совестлив. Не удастся ему, например, достигнуть где-нибудь цели в своих любовных поисках, он вымещал неудачу, высылая карету свою, которая часть ночи стоит неподалеку от жительства непокорившейся красавицы. Иные подмечали это, выводили из того заключения свои; а с него было довольно. Впрочем, он был умен, блистателен и любезен; товарищи и молодежь очень любили его»[92].

И еще одну забавную и вместе с тем характеристическую подробность, связанную с Н. Ф. Хитрово и его временем (а следовательно — и со временем Василия Пушкина), со слов A. М. Пушкина сообщает П. А. Вяземский:

«Он был образован и в своем роде литературен. Алексей Пушкин рассказывает, что однажды, на военной сходке, заметил он книжку в гусарской сумке его: это были элегии Парни, только что изданные в Париже. Хитров бросился к Пушкину и говорит ему: „Ради Бога, молчи и не губи меня! Товарищи в полку любят меня потому, что считают меня служакой и гулякой и чуть ли не безграмотным. Как скоро поведают они, что занимаюсь чтением французских книг, я человек пропадший и мне в полку житья не будет“. Хитров был очень любим великим князем Константином Павловичем, который умел ценить ум и светскую любезность. Пользовался он и благоволением императора Александра»[93].

П. А. Вяземский не преминул заметить, что Н. Ф. Хитров умер во Флоренции посланником при Тосканском дворе (это было в 1819 году), был женат на дочери князя М. И. Кутузова-Смоленского Елизавете Михайловне, «незабвенной в петербургских преданиях». Елизавете Михайловне, добавили бы мы, которая была верным и преданным другом племянника B. Л. Пушкина — А. С. Пушкина.

Конечно, по-разному складывались судьбы участников общества «Галера», но их успехи и неудачи, радости и огорчения — впереди. А пока они, гвардейские офицеры — и Василий Пушкин, и Алексей Пушкин, и Николай Хитрово — от души веселятся на Масленице в Петербурге, отправляются на Невский проспект в маскарад к Лиону, где их ждут веселые дамы.

Маскарады Лиона, по-видимому, жаловал и семеновец И. И. Дмитриев. В сатире «Чужой толк» 1795 года, описывая день петербургского литератора (своего рода день Онегина XVIII века), он упомянул и петербургского портного Кроля, и петербургского содержателя вольных маскарадов Лиона:

Досуг гвардейцев — это еще и полковые праздники, дружеские пирушки. Что до праздников — гвардейцы устраивали их с размахом.

«В августе месяце 1796 года, — вспоминал Е. И. Комаровский, — вздумалось офицерам нашего полка дать праздник своим знакомым, и для того наняли дачу по Петергофской дороге, принадлежавшую тогда князю С. Ф. Голицыну на 6-й версте. Она просто была по образцу залы Таврического дворца. Барону Г. А. Строганову поручено было украшение залы и ужин.

На меня возложили полицейскую часть на счет приезда и разъезда экипажей. Несколько офицеров назначены были для приема гостей, коих было до 150 особ; вся дача была иллюминована, и в заключении праздника сожжен был огромный фейерверк, и когда в щите загорелся вензель императрицы, со всего полка собранные барабанщики били поход и полковая музыка играла. Праздник вообще был прекрасный, и долго о нем говорили»[95].

Но, конечно, офицеры собирались и более узким кругом за пуншем, за картами и за разговорами. Василий Пушкин пуншу предпочитал шампанское, в карты играть не любил, а вот в разговорах с удовольствием участвовал. В записках Л. Н. Павлищева (он был сыном племянницы Василия Львовича — Ольги Сергеевны Пушкиной, в замужестве Павлищевой) сохранилось семейное предание, относящееся ко времени детства братьев Пушкиных и их петербургской военной службы:

«Оба они, будучи детьми, увидали вечером в одной и той же комнате и в один и тот же час бабку их Чичерину на девятый день по ее кончине. Она взошла к ним в детскую, благословила их и исчезла. Оба мальчика не сказали один другому об этом ни полслова. Лет пятнадцать спустя они пировали в кружке товарищей — офицеров Егерского полка; предметом беседы послужили, между прочим, сверхъестественные анекдоты, рассказанные по очереди каждым из присутствовавших. Очередь дошла до Сергея Львовича, и он упомянул о своем видении; тогда Василий Львович, вскочив с места, закричал: „Как это, Серж? Значит, мы в одну и ту же минуту видели то же самое?“»[96].