в испуге. Пользуясь их смятением, поднимаю брата на ноги. С него стекает кровь. Его кровь и кровь врагов. Во многих местах глубокие раны и порезы.

— Как ты, брат?

— Я в строю, Лёва! Я в строю.

Я вижу, что это далеко не так, а нам еще биться… Скольких мы положили? Чуть больше десятка, но сюда стекаются все новые одаренные. Кажется, это конец, но все еще теплится надежда на подмогу.

— К боооююю! — ревет на всю округу альфа, и граверы с новой силой набрасываются на нас. Сам он обходит стороной, намеревается попасть в бункер.

Я бью наотмашь, расчищая себе путь к альфе, но их слишком много. Каждый взмах булавы оставляет после себя труп или наносит серьезные увечья, но твари, как живая гидра: там, где «отрубаешь» одну голову, появляется сразу две.

Альфа тем временем разбивает двери бункера, пытается в него протиснуться. Слышится пальба изнутри. Денис стреляет практически в упор, но пули рикошетят, не нанося твари урона. Гравер продолжает расчищать себе проход.

Я делаю прыжок в сторону бункера, но меня в полете хватают за хвост и притягивают к земле. Силы уже на исходе. Хватаю одну из тварей, запускаю исповедь. Перед глазами проносится вся жизнь ублюдка. Все его самые мрачные дела. На подсознательном уровне уговариваю себя, что он прожил поганую жизнь и должен за это поплатиться. Лежа на земле получается «исповедать» еще троих. Чувствую телом, если еще немного приложить усилий, я получу новый ранг хронума. Но нужно идти на помощь.

Вдалеке чудится лай собаки. Выстрелы. Уверен, это глюк: смесь воспоминаний очередного ублюдка под исповедью и что-то из реальности. Но нет, действительно, лай собаки.

Дальше происходят взрывы, хаотичная стрельба. Спасители все ближе. С трудом встаю на ноги, чтобы оглядеться. Граверы постыдно разбегаются по заброшкам. Очереди из крупнокалиберных стволов выкашивают их пачками.

Разбираться, кто нам пришел на помощь, нет времени. Я сбрасываю трупы граверов с брата, убеждаюсь, что он жив. Олегу тяжело, ноги перебиты во многих местах, рука порвана выше предплечья.

— Денис! Проверь друга! — хрипит Олег.

Я и сам знаю, что нужно торопиться в бункер. Альфа вываливает из бункера и позорно бежит вместе с остальными.

Едва волоча ноги, иду к нему. Издалека начинаю звать друга по имени, но тот молчит или я его просто не слышу.

Застыв в дверях, взрываюсь бурей эмоций. Не могу сдерживать в себе душераздирающий крик.

— Что там? Что? — Олег пытается ползти на одной руке. — Что? Не молчи, брат! Что с Денисом?

— РААААааа! — очередная порция гнева вырывается из уст хронума. Крупные слезы текут по моему лицу.

Олег обессиленный падает лицом в грязь, снова поднимается.

— Что с Денисом? Он мертв⁈

— Лёва, — едва слышно доносится в темном углу.

Я бросаюсь к нему, осторожно переворачиваю кусок изувеченной плоти к себе. Альфа разорвал его на две части. Располовинил по пояс. Ног я не вижу, они где-то в куче трупов граверов.

Денис дал достойный бой, прежде чем получить такие ранения. Следом появляются бойцы сквада, один из них сильный лекарь четвёртого ранга. Он осматривает раны Дениса, а потом в бессилии пожимает плечами: мол, с такими ранами не живут. Я хватаю его за грудки, требую, чтобы он лечил.

— Лёва, оставь его в покое. Кха-кха! Я не жилец. Подойди… подойди, кха-кха мне.

Изо рта течет поток крови, не останавливаясь. Каждое слово Денис произносит, сопровождая кровавым кашлем.

— Проведи ис… Кха, исповедь.

— Нет! О чем ты говоришь, друг?

— Я всегда хотел узнать, что видят… Кха! Враги в твоих глазах.

Олег тем временем доползает до нас. Берет руку Дениса. Беззвучно ревет, слезы оставляют чистые дорожки на окровавленном лице брата.

— Работайте, братья! Кха! Я был рад… Кха-кха! познакомиться с вами. Лёва, — посмотрел он на меня серьезно, — сделай, как я прошу.

— Брат, выполни просьбу!

Душа рвется на тысячи осколков, но я должен это сделать.

Исповедь. Перед глазами проносятся картинки из его жизни, но они другие… Светлые.

Вот жизнерадостный мальчик со светлыми волосами бежит к своей маме, принимает из ее рук кружку молока, благодарит ее и получает горячий поцелуй в щеку. Они счастливы. Что случилось с его матерью? Почему мы не слышали о ней? Почему Денис ничего нам не рассказывал?

Здесь Денис в школе и его хвалят за успешную учебу. Он капитан команды по волейболу. В кадре часто мелькаю я, брат.

Денис передает свои эмоции через исповедь. Они сильные. Он благодарен нам, он счастлив.

На очередном эпизоде жизни, картинка обрывается, и я вываливаюсь в реальность.

Денис мертв, но на его лице счастливая улыбка. Он смотрит в небо.

* * *

В кабинет заходили разные люди. Что-то говорили, чего-то хотели. Я их не слышал.

Изредка заглядывал брат с бутылкой крепкого алкоголя. Мы сидели у камина и молчали. Каждый думал о своем.

После «исповеди» друга я достиг девятого ранга хронума. На груди появился белый узел и небольшой узорчатый рисунок, такого же ослепительно белого цвета. В ночи он светился, напоминая мне в очередной раз о почившем друге.

Эта часть узора резко контрастировала с антрацитовым контуром рисунка, что формировался на моей груди все эти годы. Правильно ли происходило развитие, как оно должно было происходить, я не знал. В манускриптах древних майя не было упоминаний о деталях развития хронума.

На девятом уровне у меня появились небольшие крылья с редким белоснежным оперением. Я выглядел, как ощипанный гусь. В порыве злости, я обрезал эти отростки, испытывая при этом неимоверную боль.

Олег поднял ранг до шестого, действуя на пределе своих возможностей. Стал немного крупнее и сильнее, но радости ему это не добавляло.

К исходу второго дня после гибели Дениса, я взялся за дело. Нужно было проанализировать поток информации, что успела собрать Марина со старожилами сквада. Также за дело взялся Вагит Юнусович Аликперов, близкий друг отца. Он и ввел Карелину в тайные дела Ахматовых. Опрометчиво ли было взваливать такой функционал на хрупкие плечи бывшей студентки? Возможно. Время всё расставит по местам.

Марина всерьез взялась за работу. Возобновила тренировки бойцов сквада, добавила курс обучения по обращению с дронами. Сказала, что за дронами будущее. Я бесстрастно кивал, давая зеленый свет ее проектам

Часто приходила Катя. Ее присутствие было наполнено иным. Она не грузила меня информацией, лишь делила со мной одинокие вечера. Ее теплые руки касались моих. Она не осторожничала. Говорила, что так нужно. Мне с ней было хорошо. Потом она уходила, оставляя после себя нотки цветочных ароматов, и еще некоторое время