— Неужели. — Слава богу, она наконец оставила ручку в покое! — Тебя без подсказки не узнала бы. Ты здорово изменился.

— С подростками такое случается.

— Тебе восемнадцать в следующем месяце, да?

Я киваю. Мой день рождения каждый дурак запомнит — двадцать девятое февраля, тот самый високосный день, который случается лишь раз в четыре года. На мой последний такой день рождения Бринн подарила кружку в дорогу с надписью «Моя дружба — лучший подарок». Крышку я давно потерял, а в самой кружке держу карандаши и ручки.

Бринн делает глоток кофе, ставит чашку и спрашивает:

— А тебе не страшно участвовать в проекте мемориального сада?

— Нет.

Отвечаю резко, давая понять, что не намерен вести разговоры на темы, не имеющие прямого отношения к садоводству. До Бринн намек не доходит.

— Тебе наверняка жутко вспоминать о том, как вы нашли мистера Ларкина. Ведь мы так и не поговорили.

Ясное дело. Четыре года назад я позаботился о том, чтобы Бринн и я никогда больше словом не обмолвились. Кто ж мог знать, что она такая незлопамятная? По-моему, разговор вообще ее забавляет.

— Я ни с кем об этом не говорил.

— Даже с Шарлоттой и Шейном?

Особенно с Шарлоттой и Шейном.

Молчу и пожимаю плечами. Бринн продолжает:

— По правде говоря, я удивлена, что вы так сдружились. Шейн все еще периодически спит в раздевалке?

— Нет, конечно! Мы же взрослые люди, — возмущаюсь я, но проклятая честность заставляет меня добавить: — Просто он с девятого класса не помещается на банкетке.

Бринн хохочет и чуть не опрокидывает кофе. Я с улыбкой протягиваю ей салфетку. Мы как будто снова друзья, сидим у нее на кухне над домашкой. Она вытирает губы и спрашивает:

— Так ты, значит, теперь «элита»?

Моя улыбка вянет:

— И ты туда же?

— Повторяю, что слышала. — Она заправляет выбившуюся прядь за ухо. — Сент-Амброуз за четыре года здорово изменился.

— Теперь в него принимают кого попало, — говорю. Черт, самого тошнит от таких слов.

Бринн кривится:

— Звучит вполне элитарно.

— Да никакая я не элита, — злобно рычу я. Будь я элитой, стал бы ради призрачного гранта сюсюкать тут с Бринн о тюльпанах?

Одновременно оживают оба наших телефона. В моем — текст от Шарлотты:

«В субботу зависаем у меня. Твое присутствие обязательно».

Шлю «окей» и получаю в ответ: «Бринн тоже приглашу».

Какого черта?

«Не надо, — набираю. — От нее одни проблемы».

Эмодзи Шарлотты пожимает плечами: «Поздно!»

Поднимаю глаза на Бринн — та помахивает телефоном:

— Судя по всему, у Шарлотты намечается тусовка?

— Вроде того. Только я пас. Занят.

Тру мозоль на большом пальце.

— Я тоже, — говорит Бринн. — Хотя приятно, что меня позвали. — Она поспешно допивает кофе и оглядывается на прилавок. Регины нет — вышла с Элом в подсобку. — Попрощайся за меня с хозяйкой и поблагодари за кофе, ладно? Мне надо сестру с музыки забрать.

— Без проблем, — киваю я с облегчением.

— Дам тебе знать, если будут новости от мистера Соломона.

Бринн отправляет телефон и блокнот в сумку, перекидывает ремень через плечо. Наконец-то убрала свои дразнящие волосы под шапку.

— Да, вот еще что, — говорит она.

Я не успеваю среагировать, как Бринн наклоняется к самому моему уху, так что дыхание щекочет шею, и шепчет:

— Врун из тебя никудышный, Трипп Тэлбот. Ты никогда врать не умел.

Глава 12. Бринн

Еще в самом начале факультатива по мультимедийным технологиям, который проходит у нас утром по пятницам, мистер Форрест сказал: «На моих уроках пользоваться телефоном не только можно, но и нужно». Теперь, когда он рассказывает о появляющихся платформах, весь класс, естественно, уткнулся в телефоны. Судя по всему, существующих платформ всем пока вполне достаточно.

Просматриваю «Инстаграм» Шарлотты Холбрук, к которому с недавнего времени имею доступ. Нахожу пост про завтрашнюю тусовку. Что бы я ни говорила Триппу, пойду на нее обязательно. «Наводить справки», как велела Карли.

Я, кстати, проверила благотворительные взносы «Недвижимости Дельгадо» за последние десять лет. Фонд полиции Стерджиса ни разу не получал от них дотаций, кроме как в год смерти мистера Ларкина. Я написала об этом Линдзи, и та ответила: «Интересно! Попробую уточнить дату». Жду от нее новостей.

Мультимедийные технологии — единственный факультатив, на котором мы пересекаемся с Шейном и Шарлоттой. Бросаю взгляд в конец класса, где собралась тесная группка: эти двое, Трипп, Абби Лью и мальчик с девочкой, которых я не знаю. Я сижу в самом дальнем от них углу, рядом с Колином Джеффрисом. Мой сосед источает головокружительную смесь одеколона и въевшейся в одежду сигаретной вони. Кроме того, он без остановки стучит ботинком по полу. Сама виновата — нечего врываться в класс после звонка, когда все места уже заняты.

— Перейдем к практическому заданию, — говорит мистер Форрест, и я заставляю себя прислушаться. Он поворачивается к доске и пишет на одной стороне «Найки», «Эппл» и «Пурина», а на другой — «ТикТок», «Ютьюб» и «Инстаграм». — Разбейтесь по парам, выберите один бренд и одну платформу. Найдите рекламное видео выбранного бренда на выбранной платформе и приготовьтесь рассказать классу, что вам в нем нравится, а что нет.

Перевожу взгляд на элитный угол — ничего не могу поделать, уж больно прилипчивый термин. Шарлотта так и льнет к Шейну, Абби призывно улыбается Триппу.

Тому самому, который нещадно врал вчера о том, что занят и не сможет пойти на вечеринку. Уж мне ли не знать — он всегда трет указательным пальцем большой, когда завирается. Может, другим и незаметно, но эта привычка у него с детства. Четыре года назад, посылая меня на физкультуре, он держал в руках волейбольный мяч, иначе я точно бы знала, правда это или нет.

Вообще говоря, полезно иметь такой козырь в рукаве. В восьмом классе я приняла на веру все, что те трое рассказали о смерти мистера Ларкина. Как бы я ни злилась на Триппа, представить себе, что он стал бы врать или скрывать информацию в таком важном деле, я не могла. А теперь, пообщавшись с Карли и Линдзи, я начала сомневаться во всем.

«Что тебе известно, Трипп? — думаю я, глядя, как он поднимает большой палец и улыбка Абби становится шире. — И в чем ты замешан?»

— Итак, разбиваемся на пары, — командует мистер Форрест.

Мэйсон тоже здесь, только сидит далеко. Когда мне наконец удается поймать его взгляд, он, как бы извиняясь, пожимает плечами и пересаживается к Павану Дешпанде. С ним бы я тоже не отказалась поработать в паре, он симпатичный