доехать до магазина. Вчера он даже представить себе не мог, что в его доме окажутся гости, а угощать девочку вискарем Глеб бы не стал. К тому же нужно было что-то решать с ее машиной, не могла же она до весны стоять там, где они ее бросили.

К счастью, выехал Глеб из дома практически без препятствий. Все-таки хорошо, что он не послушал Олега и не полетел на самолете. Его ласточка везде проскочит. Не машина — а зверь.

По пути, подумав, Глеб набрал брата.

— Алло, — послышался знакомый голос, — скажи, что все нормально, — затараторил брат.

От ненаглядной своей понабрался.

Верно говорят: мужи и жена — одна сатана.

— Нормально, все нормально, — подтвердил Глеб.

— Тогда чего звонишь? — недоверчиво поинтересовался братишка.

— А что, я уже брату позвонить просто так не могу?

— Не чеши, а то я тебя не знаю, — рассмеялся в трубку Олег.

Глеб улыбнулся.

— Машке трубку дай.

— Это еще зачем? — насторожился Олег.

— Посекретничать с ней хочу, — подразнил Глеб.

В трубке повисла тишина.

— Да спросить у нее хочу, про Альку, Олег, не тупи, — раздраженно поторопил брата Глеб.

— А почему у Али не спросишь?

— Ой, да не начинай, Машку мне дай.

— Маш, иди-ка сюда.

Глеб смиренно ждал, пока к телефону подойдет его будущая невестка.

— Глебушка, ну надо же, — хихикнула в трубку лиса, — а мы тебя так рано не ждали.

— Я так и понял, — хмыкнул Глеб.

— Ну как там Алька? — лилейным голоском поинтересовалась Машка.

— Все хорошо с твоей подружкой, — усмехнулся Глеб, — ты мне лучше поподробнее о ее женихе расскажи.

— Даже так? — снова хихикнула Машка. — А ты шустрый, ну я в тебе не сомневалась, Глебушка. Слууууушай, а небо в алмазах ты ей уже показал.

— Маша, — рыкнул Глеб, при том едва сдержавшись от смеха.

— Так да или нет? — продолжила допытываться Машка.

— Маш, вот ты…

— Глеб, пока ты мне не скажешь, было что-то или нет, я ничего говорить не стану, — ей все это явно доставляло удовольствие, а вот Глеб уже начал жалеть, что позвонил.

Он только тяжело вздохнул. Как-то не привык он обсуждать свою личную жизнь, да и не собирался начинать.

— Ладно, Маш, я понял, пока.

— Значит что-то было, — довольно сообразила Машка, — да нечего рассказывать, обыкновенный пижон с золотой ложкой.

— А по подробнее?

— Да что подробнее, — выдохнула Машка, — мне он никогда не нравился, обычный сыночек богатеньких родителей. Их с Машкой родители чуть ли не с пеленок поженили. Я ей тысячу раз твердила, что он ей не пара, а она не слышала. Хорошая девочка, примерная дочь, а Павлик, надо ему должное отдать, умел красиво на уши присесть, втянуться в доверие, влюбить в себя. Собой-то он хорош. Признаться, сначала он даже меня покорил, а ты меня знаешь.

Глеб хмыкнул, но ничего не сказал.

— В общем, до поры до времени он мне тоже казался неплохим, пока в один прекрасный момент не начал оказывать мне знаки внимания.

Тут Глеб закашлял, подавившись своей же слюной.

— В смысле? — уточнил мужчина.

— Подкатил свои фаберже, — в свойственной ей манере, объяснила Машка, — видно думал, что я лужицей растекусь.

— А ты не растеклась?

— А я ему по фаберже и заехала, коленкой, случайно, ну ты понял.

— Ага, прямо случайно.

— Да, нога дернулась, нервный тик.

— А дальше что? Але сказала?

— Нет, конечно, — выдохнула Машка, — может и надо было, конечно, но она на него тогда едва ли не молилась. Я пыталась с ней поговорить, зайти издалека, но в результате мы только поссорились.

Глеб слушал Машку и наматывал информацию на ус.

— Мы почти год не общались, — продолжила Машка, — она сама должна была понять, какой он мудила, к счастью, он все-таки обосрался, — не скрывая радости констатировала Машка.

— А если бы не обосрался?

— Обосрался бы, или у нее глаза бы открылись. Получилось два в одном.

— Да уж. И что, такая большая любовь раз и закончилась?

— Любовь, — усмехнулась Машка, — да какая любовь, ее просто научили так жить. Всю жизнь говорили, что и как делать, где учиться, какую профессию получить, какие кружки посещать, за кого замуж выходить. Она другой жизни не знала.

— Как вы вообще с ней познакомились?

— Ее предки в художку сунули, там и познакомились. Художницы из нее не вышло, слава тебе Господи, смотреть было страшно, — рассмеялась Машка, — меня, к слову, они терпеть не могли, потому из художки быстренько забрали, но мы продолжали общаться. Так и подружились.

— А родители что?

— Да что родители, — вздохнула Машка, — обычные богатенькие пижоны.

— Богатенькие пижоны и не пустили родную дочь домой.

— Ага, да ты что, она ослушаться посмела. Они ей, кстати, карту заблокировали, можно сказать оставили без средств на существование.

— Потрясающе, — проговорил Глеб скорее самому себе.

— Ну как есть. В общем, они не в восторге от ее выходки, так что помогать ей не будут, будут ждать, пока сама приползет.

— Не приползет, — твердо заключил Глеб.

— Даже так? — хохотнула Машка.

— Ладно, лиса, спасибо, мне пора.

— И что, даже подробностей не будет, — остановила его Машка.

— У подружки спросишь.

— Так она ничего не расскажет.

— Именно.

— Нехороший ты Глебушка человек, я тебе можно сказать на встречу пошла.

— Ой, Маш, ты эти песни Олегу пой, — рассмеялся Глеб.

— Глеб, ты только ее не обижай, ладно? — уже серьезно попросила Машка.

— Думать надо было, когда ее ко мне посылала, — справедливо заметил Глеб.

— А я знала, что ты ничего дурного не сделаешь, а еще знала, что Алька тебе понравится.

— Знала она.

— Да знала, она не может не нравиться. Все, Глеб, мне пора. Альку поцелуй.

Как и