– Послушай, Муся…

– Что? – зачарованно спросила она.

– Давай встретимся завтра. В восемь часов, у беседки… – серьезно произнес Герман. – Я надеюсь, завтра ты найдешь для меня время?

– Да, – сказала Муся. – Да…

Ей ужасно хотелось спросить про Свету – как к ней относится ее кавалер, но она так и не решилась этого сделать. Ведь тогда бы пришлось рассказать ему о том, что она вчера подслушивала под кустами!

Они сделали еще круг по площадке, а когда музыка закончилась, Герман подвел ее к тому месту, где стояла Катерина, с большим любопытством наблюдавшая за происходящим. Фимка у ее ног свернулась в калачик и задремала – видимо, устав бороться с надоевшим бантом.

– Благодарю, – сказал Герман и поклонился.

Мусю так смутил этот церемонный поклон, что она пролепетала смятенно:

– И вам спасибо…

Когда он отошел, Катерина принялась тормошить подругу:

– Ну, что он сказал тебе? А ты ему что сказала? Муся, Муся, очнись…

– Да нет, просто жарко в этом платье… Катерина, я не сплю? Ущипни меня! Ой, теперь синяк будет…

– Я же тебе говорила, что он именно тебя искал! – торжествующе шмыгнула носом Катерина.

В это время мимо проплыла Света под ручку с Валей и, словно бы случайно, задела плечом Мусю.

– Кое-кто слишком высокого о себе мнения… – пропела она негромко. – Кое-кто еще наплачется…

Муся была в такой эйфории после того, как Герман пригласил ее танцевать, что не промолчала, как обычно бывало в подобных ситуациях, а тоже пропела, да еще с очень ехидной интонацией:

– Кое у кого нет ни слуха, ни голоса… С такими способностями к вокалу лучше молчать в тряпочку…

Сверкнув глазами, Света удалилась.

– Вот вредина, – неодобрительно шмыгнула носом Катерина. – Хорошо ты ее отбрила. Ого, я вижу, к нам еще один человек идет…

С другого конца площадки к ним шел Марат, улыбаясь до ушей – видимо, ему очень нравилось смотреть на Мусю в ее маскарадном костюме. Не дожидаясь, пока он подойдет и пригласит ее на танец, Муся бросилась к нему:

– Потанцуем, да? Сначала со мной, потом с Катериной…

– Да я и на второй танец собирался тебя пригласить, – покраснел Марат. – А что? Вон Катерина уже с Артемом пляшет…

Муся летала словно на крыльях. Она собиралась написать своей подруге Оле очередное письмо. О том, что события стали развиваться совершенно неожиданным образом – во всех смыслах. И дело касалось не только Германа.

На следующий день Муся столкнулась нос к носу с Карабурденко. Она хотела проскользнуть мимо него незамеченной, но неожиданно Иван Иванович остановил ее.

– Простите, барышня, как вас там… э-э… ах, да – Муся!

– Что? – сказала Муся, ожидая новой порции ругательств.

– Я хотел перед вами извиниться, – вдруг сказал он и достал из кармана книжку. Ту самую, которой Муся запустила ему в голову. – И еще… вы ведь автограф просили? Я там написал кое-что…

Ничего не понимая, Муся взяла из его рук книгу, раскрыла на первой странице. Там было написано:

«Моей самой лучшей поклоннице, той, которая заставила меня задуматься о смысле жизни. С уважением – Полина Истокова (И.И. Карабурденко)».

– Спасибо… – растерянно ответила Муся. – Только я не понимаю… о чем это я вас заставила задуматься?

Она все еще ждала, что стоящий перед ней Иван Иванович Карабурденко нахмурится, надуется и начнет сыпать какими-то язвительными колкостями. Но тот, как ни странно, и не думал отчитывать Мусю.

– О смысле жизни, – спокойно повторил Карабурденко. – Знаешь… можно на «ты»? Так вот, знаешь, Мусенька, я ведь не родился таким злым. Я, в общем, не очень плохой человек… только несчастный.

– Да? – осторожно переспросила Муся, все еще не понимая, чем вызвана перемена настроения у Карабурденко.

– Да, – тряхнув наполовину седыми волосами, кивнул головой Иван Иванович. – Я вот отругал тебя несколько дней назад, когда ты подошла ко мне за автографом, а потом подумал – вот такой могла бы быть моя дочь… Тебе ведь лет четырнадцать?

– Ну… почти, – ответила Муся. Она вдруг вспомнила слова Марата о том, что не стоит, не разобравшись, осуждать всех подряд и что, возможно, следует отнестись к Карабурденко с сочувствием. – А почему «могла бы быть»? Ой, извините, что я спрашиваю…

Она внезапно подумала, что дочь Карабурденко умерла и теперь ей могло быть столько же лет, сколько и Мусе.

Карабурденко молчал, глядя куда-то вдаль, за густые леса, и у него были такие грустные, несчастные глаза, что Муся сразу же простила ему все его грубые выходки.

– Она умерла? – шепотом спросила она. – Что с ней, с вашей дочерью?

Карабурденко вздрогнул:

– Нет, что ты! Она жива! Просто я ее никогда не видел. Ни разу в жизни. Ни-ког-да…

Мусе подобные случаи были известны, в особенности из все тех же любовных романов – дети теряли родителей, родители – детей, потом, спустя много лет, все-таки находили и очень сильно радовались…

– Вы ее еще встретите! – с воодушевлением воскликнула она. – У меня есть папа, мой родной папа – я его очень люблю! Я не представляю, как бы я жила без него! Она сама найдет вас… люди в таком возрасте уже вполне самостоятельны, они могут принимать решения…

– Если бы все было так просто… – вздохнул Карабурденко и сел на мраморный бортик возле источника. – Никогда и никому я не рассказывал… эх, а тебе расскажу, потому что ты чистая душа… ты поймешь!

Мусе очень польстило, что ее назвали «чистой душой». Она села рядом с Карабурденко и попросила:

– Расскажите. Говорят, надо обязательно облегчить душу…

– Ладно, – кивнул Карабурденко, вертя в руках свой изящный кувшинчик, в который он набирал целебную воду из источника. – Дело было так… Это было давно. Представь себе молодого человека лет двадцати пяти, очень талантливого, которому все знакомые прочили блестящее будущее. «Ах, ты станешь Львом Толстым, ах, тебя ждет слава Достоевского…» Словом, он был очень высокого мнения о себе. И когда любимая девушка сказала ему, что у них скоро будет ребенок, он очень испугался…

– Чего испугался? – удивилась Муся.

– Ну, ребенок… он будет мешать, он не даст спать ночью, будет пищать все время, понадобится много денег, чтобы растить его. А молодой человек собирался делать карьеру! «Я не хочу, – сказал он своей любимой девушке. – Зачем нам лишние хлопоты?»

– Понимаю, – вымолвила Муся, которой была очень знакома эта ситуация – тоже из любовных романов и кинофильмов.

Карабурденко грустно усмехнулся: