Дома у Муси стоял флакончик туалетной воды – мама разрешала им иногда пользоваться, но, к несчастью, она не догадалась захватить его с собой.

– Должен же быть какой-то выход! – с отчаянием пробормотала Муся, оглядываясь по сторонам. Комната, в которой они жили с тетей Васей, была забита кучей ненужных вещей, в основном продовольственными запасами, без которых тетка не могла жить.

– Что же мне, огуречным рассолом побрызгаться?! – рассердилась Муся и принялась лазить по шкафам и полкам. Может, что-нибудь от прежних жильцов осталось?

И вдруг на одной из полок она нашла маленький флакончик с притертой пробкой. Муся от радости взвизгнула, тут же открутила пробку. Сладко запахло ванилью… Чудесный запах! У мамы тоже были духи, слегка отдающие ванилью. Когда она ими брызгалась, то папа называл ее «моей сладкой булочкой» и говорил, что это его любимый аромат.

Недолго думая, Муся смочила духами мочки ушей и запястья – именно эти места дольше всего сохраняли запах. И, напевая от радости, она выскочила из дома…

«А вдруг он не придет? – думала Муся по дороге. – Я буду его ждать, а он… может быть, он обиделся на меня за прошлый раз? Я буду ходить вокруг беседки и бормотать, как та пожилая толстая женщина из оперы, на которую мы ходили всей семьей – «Уж полночь близится, а Германа все нет!» Герман из оперы не пришел, и она утопилась в канаве. Глупости, конечно… А вдруг он придет, но только для каких-нибудь деловых переговоров?..»

Муся свернула с дороги, и перед ее глазами замаячила беседка, наполовину скрытая орешником. Навстречу ей вышел Герман, в руках он держал букетик полевых цветов… сердце у Муси забилось часто-часто, когда она увидела этот букет. Ей еще никто и никогда не дарил цветов.

– Привет! – сказал Герман и протянул Мусе ромашки и незабудки. – Как дела?

– Очень хорошо, – смущенно пробормотала Муся. Они прошли в беседку и сели за деревянный стол, исцарапанный всякими дурацкими надписями.

– Я боялся, что и в этот раз ты не придешь…

На скамейке рядом лежал блокнот с ручкой.

– Все пишешь? – спросила Муся, кивнув в сторону блокнота.

– Да, – сказал Герман. – Очень сложная работа!

Несколько минут они молчали, не зная, что бы еще такое сказать.

– А… – произнесла Муся.

– А… – одновременно открыл рот Герман. – Ой, извини, я тебя перебил!

– Нет, я ничего такого… Ты о чем хотел сказать?

– Да тоже ничего особенного… В общем, хотел спросить, какая музыка тебе нравится.

– Музыка? – наморщила лоб Муся. Она любила «Плазму» и Наталью Ветлицкую, но вдруг ей пришло в голову, что Герман, наверное, очень серьезный человек и про Наталью Ветлицкую ему будет скучно говорить.

– Оперу люблю, – брякнула она. – Мне родители это… прививают любовь к классике.

– И какая же опера тебе больше всего нравится? – осторожно спросил Герман, сраженный Мусиным ответом.

– Какая? Господи, как какая?.. Да конечно, эта… «Пиковая дама»!

– У тебя хороший вкус, – вдруг улыбнулся Герман. – Там, кажется, главного героя зовут так же, как и меня? И еще там про призраков. Ты боишься призраков?

– Ужасно! – вздохнула Муся. – Ужасно боюсь! Если я с каким-нибудь призраком столкнусь нос к носу, то, наверное, сразу умру от разрыва сердца…

– Да, это точно… По крайней мере, обморок-то уж точно гарантирован. Фу, тут мухи какие-то…

Над столом, действительно, кружилось несколько мух. Муся попыталась отогнать их руками, но этим назойливым существам почему-то совершенно не хотелось покидать беседку.

– Муся…

– Что? – сразу насторожилась она.

– Я тебе давно хотел сказать… Знаешь, ты мне очень нравишься. Давай… э-э… общаться?

Это предложение произвело на Мусю не меньшее впечатление, как если бы она столкнулась с целой толпой привидений. На миг ей даже показалось, что она сейчас умрет. Умрет от счастья.

– Давай, – прошептала она. – Но будет ли тебе со мной интересно… я ведь вроде как… младше тебя?

– Ну и что! – великодушно произнес Герман. – Какая разница, вообще… Главное что? Главное, чтобы у человека душа была хорошая!

– Ага, – пролепетала Муся.

Герман сидел рядом с ней, такой красивый, мужественный, умный, что даже не верилось своему счастью. «Чем же я ему понравилась? – подумала Муся. – Ах, да, он же сказал – душа у меня хорошая…» Все происходящее немного напоминало ей один из романов Полины Истоковой, где главная героиня на десять лет теряет память (Муся даже знала точный диагноз такой беды – ретроградная амнезия), а потом ее бывший возлюбленный…

– Муся…

– Что? – очнулась она от сладких мечтаний и увидела лицо Германа совсем близко. У него над верхней губой росли маленькие усики, а над левой бровью был крошечный белый шрам. Всего этого она не видела раньше издалека, а теперь, когда увидела, Герман словно бы ей родным стал.

– Ты…

– Я?..

И вдруг она поняла, что он хочет ее поцеловать. Лицо его было близко-близко, он закрыл глаза. «Я смогу», – мужественно подумала Муся. И тоже потянулась ему навстречу, но в это время где-то рядом зажужжала назойливая муха.

Муся невольно отмахнулась от мухи. И попала ребром ладони Герману по носу.

– Ой! – сказал он и открыл глаза. – Ты чего?

– Я ничего… Извини, пожалуйста! – испугалась Муся. – Просто тут это… насекомые!

– Да, развелось их тут, – с досадой воскликнул Герман, тоже отмахиваясь. – Еще и осы какие-то прилетели…

Несколько минут они ожесточенно размахивали руками, а потом выскочили из беседки как ошпаренные.

Рой жужжащих насекомых последовал за ними. «Так сорвался мой первый поцелуй», – была вынуждена грустно констатировать Муся.

– Послушай… какой-то день сегодня дурацкий, – с досадой произнес Герман. – Вернее – вечер. Чего-то слишком много этих… пернатых. Чешуекрылых, то есть… Наверное, к дождю.

– Точно! – вспомнила Муся. – Если насекомые вьются близко к земле, то будет дождь. Еще ласточки должны летать низко. Ты ласточек не видишь?

– Нет, – сказал Герман, оглядываясь. – Ласточек еще нет. Ой!.. Меня, кажется, кто-то укусил… Ой! Ой-ой-ой… Будет гроза. С ливнем! Судя по количеству этих гадов – настоящий ураган!

– Тайфун! – дрожащим голосом подтвердила Муся, размахивая руками, точно мельница.

– Ладно, встретимся потом, когда закончится непогода, – сказал Герман. – А то мне как-то… Ой, теперь в шею укусили… И в живот! Так ты говоришь, у тебя тут тетка на кухне работает? Всю жизнь мечтал посмотреть, как повара на кухне работают. Зайдем как-нибудь?

Муся в это время с ожесточением отбивалась от какой-то особо настырной осы, и поэтому желание Германа не особенно ее удивило, она только подумала с досадой: «Далась ему эта кухня!» Но вслух произнесла: