Данте пожал плечами:

— Она именно такая. Тетя София, с одной стороны, потворствовала ей во всем, а с другой — в общем-то и не занималась ею. Люсия в очень раннем возрасте смекнула, как можно манипулировать матерью, да и всеми окружающими тоже. Меня это дико раздражает в ней.

— Потому что ты сам — игрок?

Глаза Данте как-то странно блеснули.

— Намного лучший игрок.

Благодаря тотальному контролю над всем и вся, подумала Дженни.

И тут же представила себе, каково это — испытать на себе в постели его властность и уверенность.

Обед проходил в комнате, из окна которой открывался великолепный вид на плавательный бассейн. Подсветка придавала воде голубое свечение, а в дальнем конце бассейна, где бил фонтан, искрили и сверкали брызги. Вокруг бассейна были расставлены статуи римских богов, высокие вазы с цветами и шпалеры, увитые виноградом. Вид был настолько захватывающе красивым, что Дженни переводила на него взгляд каждый раз, когда в беседе возникала пауза. Несколько мгновений созерцания этого великолепия позволили ей расслабиться от напряжения и перевести дух. Изображать Беллу, следить за каждым своим словом — все это требовало от нее огромной внутренней сосредоточенности.

Конечно же за обедом она была под прицелом — но не Марко, а Люсии. Марко, спокойный и умиротворенный, сидел, откинувшись на спинку стула, наблюдал и слушал, а вот «дорогая кузина» обрушила на Дженни лавину вопросов, на которые она, впрочем, смогла ответить без труда. Пока.

— Дома тебя ждет кто-нибудь? Бойфренд?

— Нет. А у тебя есть кто-нибудь?

Небрежное пожатие плечами.

— Никого особенного. Я без проблем могу подцепить, кого захочу, если потребуется.

Самоуверенность и высокомерие, порожденные большими деньгами, подумала Дженни. У Данте, похоже, такое же отношение к женщинам. Расставание с Эньей не взволновало его ничуть — видимо, чувствам в их отношениях места не было.

— Чем ты занимаешься, когда предоставлена самой себе?

— Рисую.

— Что ты рисуешь?

— Портреты, в основном. — Дженни доставило удовольствие шокировать Люсию, рассказывая, впрочем, правду. — Я, как вы это называете, уличный художник. Люди, приходящие провести время в Маленькой Италии, заказывают мне портреты, и я там же их и рисую.

— Бог мой! Да это почти то же самое, что просить милостыню!

— А мне нравится рисовать людей на улице. Так много интересных лиц! Вот как у Данте, например. — Дженни улыбнулась ему, упиваясь своим маленьким тайным бунтом. — Мне захотелось его нарисовать еще до того, как он сам обратился ко мне.

— Данте попросил дешевую уличную художницу нарисовать его портрет? — Люсия была шокирована тем, как низко пал ее брат.

Темные глаза Данте послали Дженни предупреждение не играть с огнем, а потом его взгляд остановился на Люсии.

— Это была моя первая встреча с Изабеллой, и я захотел узнать о ней побольше, прежде чем представиться и рассказать о цели своего приезда.

— Я бы хотел увидеть портрет, — вдруг произнес Марко, и внимание всех присутствующих сразу обратилось к нему. В его оживившихся глазах читался интерес, лицо словно помолодело и наполнилось энергией, несмотря на серый цвет, свидетельствовавший о тяжелой болезни. — Ты привез его домой, Данте?

— Нет, — с сожалением признался внук.

— Я не успела его закончить, — поспешно пояснила Дженни. — Когда Данте признался, кто он такой…

— Белла схватила свои рисовальные принадлежности и попыталась сбежать от меня, заявив, что не желает иметь ничего общего ни с кем из нас, — сухо закончил он свое повествование.

— Почему? — удивилась Люсия.

— Потому что мы были для нее никем и не играли никакой роли в ее жизни. Все правильно, — с тяжелым вздохом произнес Марко. — Изабелла, может быть, ты нарисуешь для меня портрет Данте, пока гостишь здесь? — обратился он к Дженни.

Она пожала плечами и ответила извиняющимся тоном:

— Я не взяла с собой никаких рисовальных принадлежностей.

— Ничего. Это все у тебя будет. — Марко повернулся к внуку: — Ты проследишь за этим, Данте? Обеспечь Изабеллу всем, что ей нужно для рисования.

— Завтра же утром, — пообещал Данте.

— Мне нужны только альбом и уголь, — быстро сказала Дженни, не желая, чтобы Россини что-то для нее покупали.

Марко отмахнулся:

— Какой художник не захочет запечатлеть на холсте красоту этого острова? Ты доставишь мне огромное удовольствие, если составишь компанию во время прогулок. Мне будет приятно, что ты занимаешься любимым делом. Данте, обеспечь ее всем, чем нужно, — повторил старик свою просьбу.

Дженни улыбнулась Марко:

— Спасибо. Я с удовольствием попробую рисовать пейзажи.

— Твои картины покупают? — высокомерно поинтересовалась Люсия, не в силах скрыть злости оттого, что дедушка уделяет все свое внимание новой внучке. Ей захотелось унизить талант, вызвавший его восхищение.

— Да, но не часто, — честно ответила Дженни.

Снисходительная усмешка искривила губы «сестрицы».

— Я знаю владельца одной из самых известных галерей в Риме. Если я попрошу, он может профессионально оценить твои работы.

Дженни отрицательно покачала головой:

— Спасибо. Но я художник далеко не такого высокого уровня.

— А-а-а… — глумливо протянула Люсия.

— Белла планирует в следующем году взять несколько уроков профессионального мастерства, — заметил Марко. В его словах слышался укор, адресованный внучке. — Настало время и тебе, Люсия, как-то пересмотреть свою жизнь. Например, продолжить обучение, чтобы найти себе впоследствии достойное занятие, а не прожигать время на бесконечных вечеринках.

— Это благотворительные вечеринки для сбора средств, — быстро выкрутилась Люсия.

— Благотворительность лучше творить делами, а не деньгами, — последовал краткий ответ.

— Дедушка, скажи, что мне делать.

— Реши сама, к чему у тебя есть интерес и что может принести тебе удовлетворение, — устало проговорил Марко. — Откуда я могу это знать?

— Я вполне удовлетворена своей жизнью, — беспечно отмахнулась от деда Люсия.

— Мало же тебе нужно, дорогая. Так ты можешь повторить судьбу своей матери, которую все попросту использовали в своих интересах.

— Никто не сможет использовать меня! — огрызнулась девушка. — Я видела, что происходило с моей матерью, и извлекла урок.

— У Софии ничего нет за душой, чтобы заполнить пустоту, — печально произнес Марко. — Ты должна найти себе дело, которое всегда могло бы вызвать в тебе чувство самоуважения. Вот о чем я тебе говорю. — Долгая речь утомила Марко. Он глубоко вздохнул и попросил Данте: — Проводи меня в комнату, мне нужно отдохнуть.