– Что вы будете заказывать? – спросила Вячеслава молодая официантка.

Молодой человек так и не дошел до Гостиного Двора. Он уже у Фонтанки развернулся и направился в сторону дома, ему показалось, что в такую погоду лучше сидеть и пить кофе в квартире или в кафе рядом с домом.

Вячеслав вернулся на Литейный и на пересечении Литейного и Невского проспектов заглянул в ближайшую кофейню под вывеской «Заходи на глинтвейн». На коврике было написано большими буквами «Петербург любит тебя».

Молодой человек занял столик у окна. Это было уютное полуподвальное помещение. Пахло кофе и свежей выпечкой, играла расслабляющая музыка радио «Эрмитаж». Из окна можно было увидеть проезжающие мимо машины и человеческие ноги, ну и лужи, конечно. Молодой человек предпочел смотреть на машины и мечтать о своем.

– Пожалуйста, один глинтвейн и пирожное «Медовик».

Вячеслав хотел выпить кофе, но передумал. У него появилось внезапное желание выпить горячего вина в Петербурге, попробовать здешний глинтвейн.

– Хорошо. Принято.

– Благодарю.

Писатель думал о том, что пора начинать свою новую книгу. Юноше казалось, что ему есть что сказать этому миру, а в первую очередь – себе.

Он думал о том, почему эта синеглазая птица, которая внезапно стала для него такой родной, не позволяет себе взлететь вместе с ним и забыться в бескрайнем небе. Почему она не показывает ему свое сломанное крыло, а вместо этого говорит, что не умеет летать. Он видел, что она умеет, когда притронулся к ее губам и зажег ее глаза. Когда вдохнул в нее всего себя без остатка через объятия, когда остался в ней на то чудесное мгновение, на день, на два, навсегда.

Его душа ей показала, что она – ранимая, что она никогда не знала женского тепла – такого, что могло сжечь дотла, если подойти очень близко. Юноша плакал тогда у нее на коленях от своего бессилия перед ней, перед природой и жизнью. Юноша, влюбляясь, взрослел. Он безнадежно пьянел от напитка, который впервые в своей жизни попробовал.

Вячеслав ждал скорейшей встречи с Лялей. И когда он допил свой глинтвейн, то второпях направился к дому, чтобы приготовить ей обед.

Готовить молодой человек умел так же хорошо, как и чинить замки, вешать полки на стену и вкручивать лампочки. Тем не менее к приходу своей усталой, трудолюбивой пчелки ему удалось пожарить яичницу с подгоревшим слегка беконом. И заварить чай с чабрецом.

– Здравствуйте, – сказал миниатюрный бриллиант, когда юноша открыл входную дверь.

– Здравствуйте. Проходите! – талантливый шеф-повар почувствовал себя хозяином в доме.

– Как ваши дела? – поинтересовалась Ляля.

– Чудесно! А ваши?

– Как всегда, – улыбнулось совсем юное на вид дитя, которому трижды предлагали выйти замуж.

– А я приготовил вам обед. Пойдемте на кухню!

– О, – с удивлением в голосе воскликнула девушка. – Правда? Я в предвкушении.

Когда молодые люди вошли на кухню, Ляле первым делом в ноздри ударил запах горелого. Но девушка сохранила прежний невозмутимый вид.

– Присаживайтесь за стол. Я сейчас подам вам свое блюдо!

– Благодарю, – девушка поставила сумочку возле себя на диван рядом со сброшенным промокшим плащом.

Когда молодой человек принес тарелку вполне нормальной на вид яичницы с пересушенным беконом, Ляля улыбнулась и подвинула ее к себе поближе.

– Приятного аппетита!

– Спасибо.

Девушка отрезала ножом небольшой кусочек яичницы и медленно направила вилку ко рту. Разжевала, сохраняя при этом невозмутимый вид.

– Вкусно, – с удивлением в голосе сказала Ляля, отрезая себе еще кусочек. – Мне очень приятно, что вы позаботились обо мне и приготовили обед. Честно признаться, я не ожидала.

– А я еще щель в окне заделал, чтобы не продувало, – радостно улыбнулся юноша. – И полку собираюсь посмотреть…

– Спасибо, Вячеслав.

Девушка отодвинула тарелку в сторону и принялась за чай.

– Вячеслав… Мне бы хотелось с вами поговорить.

Сердце юноши забилось быстрее. Ему казалось, что она сейчас произнесет что-то страшное, например: «Вы должны уехать. Я потеряла к вам интерес». Или: «Давайте останемся с вами друзьями».

Категорически – нет! Вячеслав не мог ее воспринимать как друга и никогда бы не согласился на этот бессмысленный шаг. Только вон из сердца, только вон из жизни! И никакого прощения. Никогда!

Ляля заметила, что Вячеслав напрягся и погрустнел.

– Ладно. Давайте вечером об этом поговорим.

– Нет, сейчас, – вскрикнул молодой человек. – Я места себе не найду до вечера. Говорите сейчас!

– Вячеслав, вы должны уехать.

Глаза юноши потухли. Налились слезами, но не проронили ни капли. Щеки и лоб горели, а в горле образовался ком.

– Почему? – еле выдавил из себя юноша.

– Просто мне нужно остаться одной. Мне сейчас не нужны отношения. Может быть, позже. Может быть, вы оставите адрес и…

– Никогда! – закричал ей в лицо юноша. – Ни за что! Вы никогда меня не увидите больше, ясно вам?

Он вел себя как взрослый ребенок.

– Понятно, – терпеливо сказала девушка. – Сейчас вами овладели эмоции. Давайте вечером поговорим, пожалуйста? Не нужно сейчас злости и криков. Я хочу, чтобы мы с вами обсудили это как взрослые люди.

– Что обсуждать? – громким голосом, полным презрения, выкрикнул Вячеслав. – Наше расставание? Или то, что вы меня собрали по частям, воедино, а теперь рвете на части?

– Вы меня сами поцеловали…

– Я клянусь, что больше никогда такого не сделаю ни с кем! Ясно?

– Мне все понятно. Не кричите, пожалуйста. И выслушайте меня. Если вы сейчас останетесь со мной, то сами об этом пожалеете. Вы никогда не встречали женщину, которая потеряла свой курс? Вы ее встретили, Вячеслав, и если вы сейчас не сойдете с моего пути, то я потеряю и вас. А мне бы этого не хотелось! – с досадой в голосе сказала та, которая предала уже раз.

Для Вячеслава это расставание было элементарным предательством, которое нельзя простить тому, с кем не хотелось бы прощаться.

– Вы меня не понимаете? – заглянула Ляля ему в глаза в поисках осознанности и понимания.

– Я ни за что не оставлю вам свой адрес, – сказал холодно юноша, успокоившись. – Идите на работу, занимайтесь своими делами, а ключ я оставлю под ковриком.

– Вы не уедете, не попрощавшись со мной.

– Это еще почему? – с насмешкой спросил Вячеслав.

Ляля проигнорировала его тон и тихо сказала:

– Потому что вы – самый важный человек в моей жизни, и если я вас потеряю, то потеряю все.