– Вероятно, мы имеем дело не с представителем Первого телеканала, – сухо предположила Степанида. – Кто вы? Адвокат? Некая женщина пытается повысить свое благосостояние за счет Юрия Игоревича? Она предъявит младенца?

Мне пришлось спешно менять роль.

– Я частный детектив, которого Лена Киселева попросила об услуге.

– И про Лену я ничего не знаю, – поспешил заявить Юрий.

Степанида Андреевна кивнула:

– Понимаю. Вы просто выполняете свою работу. Передайте клиентке, что она будет выглядеть посмешищем, если затеет судебный процесс. Я тоже одна поднимала сына, знаю, каково это, и лишь поэтому не стану выдвигать встречный иск о клевете. Чтобы сразу прекратить глупый разговор, сообщу: некоторое время назад Юрий Игоревич перенес тяжелое заболевание, вследствие которого стал стерилен. Мой сын не импотент, но он не способен зачать ребенка. Я положу на стол все медицинские документы, сын добровольно сдаст вашему эксперту анализы. В каком виде предстанет Аня Киселева?

– Лена, – поправила я, – она мать. Анна предположительно ваша внучка.

– Какое бы имя ни носила женщина, – не смутилась Степанида Андреевна, – ее младенец не от Юрия Игоревича. В конце концов, существует анализ ДНК.

– Аня не младенец, – тихо сказала я.

– Пусть себе ходит в детсад, – заявила профессор. – Вы же понимаете, что движет этой Леной. Исключительно финансовый расчет. Как только о Юрии написали несколько глянцевых изданий, к нам стали ходить авантюристы, в основном якобы дальние родственники. Справедливости ради следует отметить, что «внучка» – новый, пока ни разу не использованный ход.

– Когда Юрий Игоревич заболел? – решительно спросила я.

– Сначала скажите, сколько лет авантюристке-девочке, – потребовала Степанида.

– Пятнадцать, – уточнила я.

У Гвоздева дернулась щека.

В глазах его матери мелькнуло удивление, но она быстро справилась с собой.

– Уже почти взрослая. Юрий Игоревич был прооперирован шесть лет назад. Светлана! Ты забыла сахар. Ужасно невнимательная девица. Не способна даже чай подать!

Секретарша, внесшая поднос, покраснела и ушла.

– Спасибо за откровенность, – поблагодарила я, – следовательно, чисто теоретически Анна может быть его ребенком.

– Практически тоже, – усмехнулась Степанида, – мать согласится на анализ ДНК? Вообще говоря, если гражданка выступает с иском о признании отцовства, а ответчик начисто отрицает свою причастность к ребенку, анализ сделают по решению суда.

– Хоть убейте, не помню Лену Киселеву, – удрученно сказал Юрий, – я не из тех мужчин, которые вступают в связь на одну ночь. Все мои романы длились некоторое время.

– Олесю Семеняку вы же припомнили! – коварно напомнила я. – Женщину из Бодольска! Слегка истеричную блондинку с голубыми глазами, которая хотела вас отвести в загс? Роман на месяц, как вы только что сказали.

Степанида Андреевна кашлянула и взяла со столика бутылку минералки.

– А при чем тут она? – изумился Юрий.

Я выпрямилась и изложила историю Ани Киселевой: о ее жизни у бабушки и удочерении.

– Прямо не знаю, как реагировать, – растерялся Юрий, выслушав меня, – да, я спал с Олесей и разорвал с ней отношения после того, как она стала активно подталкивать меня к порогу загса. Семеняка после нашей ссоры ни разу мне не позвонила. Понимаете, она не походила на женщину, которая способна, забеременев, ничего не сказать партнеру. Олеся отличалась жадностью. Ей постоянно требовались подарки, деньги, это послужило еще одним побудительным мотивом для нашего разрыва. Капризная и алчная супруга – не лучший вариант. Я хорошо знал Олесю. Носи она моего ребенка, сразу выдвинула бы требование об алиментах.

И тут в кабинет вошла Светлана с сахарницей.

– Уйди вон, – приказала Степанида Андреевна и повернулась к сыну: – Тише, дорогой, никто тебя ни в чем не обвиняет. Насколько я поняла, Елена Киселева не требует денег?

– Нет, – согласилась я, – пока, во всяком случае. Она не знает, кто биологические родители девочки. Полагает – бомжи, наркоманы, алкоголики. Надеется, что Аня после встречи с родственниками кинется к ней на шею с криком: «Ты замечательная, прости меня за все». Нам сейчас стоит разговаривать честно.

– Вы упрекаете нас во лжи? – удивилась Степанида Андреевна.

– Да, – кивнула я. – Юрий, вы врете, говоря о своем незнании про беременность Семеняки. Десять лет назад с вами связалась Нина, двоюродная сестра Олеси.

– Не слышал о такой, – поспешил откреститься врач.

Я возмутилась:

– Перестаньте. Вы попали в неприятную ситуацию. Если про вашего внебрачного ребенка и про то, что вы упросили свою соседку по лестничной клетке Владу Сергеевну Ильченко, директора детского дома, взять в интернат осиротевшую Аню, узнает желтая пресса, вас разорвут на тряпки. Хорош меценат и благодетель! С чужих детей пылинки сдувает, а свою дочь выкинул, словно кожуру от банана.

– Мама! – по-детски жалобно пискнул Юрий. – Это бред! Какая Нина? Не знаю такой! Директор детдома? Ну есть у нас программы для сирот!

Степанида Андреевна подняла руку.

– Тише. Начнем с того, что у нас никогда не было соседки Влады Сергеевны.

Я ринулась в бой:

– Глупо отрицать очевидное. Дом на проспекте Мира, не знаю, где вы сейчас живете, но…

– В той же квартире, что и раньше, – перебила меня профессор, – в Романовом тупике. Мы с сыном урбанисты, не любим природу, не хотим тратить на дорогу по несколько часов в день. Я отлично знаю своих соседей. На нашей площадке было три квартиры, теперь весь этаж наш, пришлось потратить много времени, расселяя людей. Влады Сергеевны среди них не было.

– Романов тупик, – повторила я.

– Центр Москвы, – кивнула Степанида, – старая, до сих пор тихая, крохотная улочка, которой очень повезло, она упирается в здание одного из старейших театров Москвы, там всего два дома, которые считаются памятниками архитектуры. Нам не грозит строительство уродливой башни под окном.

– Зато сколько инстанций пришлось пройти, прежде чем нам разрешили объединить квартиры, – вздохнул Юра.

– Вы никогда не жили на проспекте Мира? – тупо повторила я.

– Никогда, – подтвердила Степанида, – Влада Сергеевна обманула вас. Юрий не мог обратиться к ней с такой просьбой. Мой сын с этой гражданкой незнаком.

– Почему она соврала? – пробормотала я.

– Вы вправду рассчитываете услышать ответ на сей вопрос в кабинете Гвоздева? – съехидничала профессор. – Лучше адресовать его по прямому адресу.

– Я не отрицаю факт отношений с Олесей Семенякой, – ожил Юрий Игоревич. – Но остальное?!

Степанида уперлась ладонями в колени.