как её семья общается с родными, Лайза ответила, что близких родственников у них не осталось. Она смутно помнила ещё из детства, как к ним приезжали в гости русскоговорящие то ли друзья, то ли дальняя родня — тогда-то она и слышала в доме уже забытую речь — однако регулярных контактов родителей с прежними знакомыми не припоминала. Я обратил внимание, что Лайза всё ещё не может правильно выговорить моё имя и устойчиво продолжает обращаться ко мне «Мэтью». Пользуясь моментом, я решил уточнить:

— Ты совсем не говоришь по-русски?

— Мне негде. И не с кем. Если в моём словарном запасе к трём годам и имелся с десяток родных слов, то после переезда они полностью улетучились. Мы ведь здесь сразу оказались среди англоговорящего населения, мама и папа быстро завели знакомства с местными жителями, так что меня окружала английская речь. Родители старались говорить только на английском языке, чтобы мне было легче адаптироваться. Они даже Лайзой меня стали называть, так как здесь для окружающих это звучало привычнее и было приемлемее. Так меня стали называть и в школе, и в университете. Конечно, ведь всем я представляюсь как Лайза. Своё имя я произношу крайне редко — в, скажем так, публичных случаях, например, при оформлении каких-нибудь документов.

— Лайза — больше похоже на сокращённое от твоего — Лиза.

— Родители рассказывали, что чаще всего так меня и называли с рождения, до переезда.

— Не возникало желания официально сменить имя?

— Зачем? Это ведь моя история, — Лайза улыбнулась, а её глаза выразительно добавили: «Тебе ли не понимать?..»

Потом она рассказала, что познакомилась с Дугласом, когда училась: он принимал участие в конференции, проводимой на базе их университета, и Лайзе как одной из самых перспективных студенток выпала возможность побеседовать с ним и другими выступающими лично.

— Дуглас поглощён тем, чем занимается. Строительство для него — это всё, его ниша. В этом мы похожи и готовы были с первых минут сесть за обсуждение тех проектов, которые я успела наметить для дальнейшего — уже практического — освоения профессии. Он сразу озвучил вопрос моего будущего трудоустройства, и я не задумываясь приняла его визитку. С тех пор мы начали общаться на профессиональные темы. Потом сблизились. Родители, которые всегда поддерживали мои стремления к архитектуре и получению соответствующего образования, были рады знакомству с человеком, который разделял мои взгляды. У нас с Дугласом сразу наметились общие цели и планы, он многому учит меня и открыл такие перспективы, о которых я даже не мечтала. Брак мы заключили в прошлом году.

Про Дугласа Лайза говорила охотно, но не распространялась на сугубо личные темы. При этом, когда упоминала о нём, в голосе её звучало неподдельное восхищение:

— Я очень ценю его ум, поражаюсь его устремлённости и работоспособности, умению организовать всё наилучшим образом. На людях он кажется замкнутым, в чём-то излишне осторожным, но он просто сгусток идей и решений. Он многое сможет сделать.

На этом Лайза завершила экскурс в историю своего замужества и переключилась на мою семью.

Прохаживаясь мимо старых и только что выстроенных зданий, Лайза поведала мне о том, что привело её в профессию. Оказывается, она ещё школьницей увлекалась историей создания как старинных, великих памятников архитектуры и зодчества, так и современных сооружений. И по сей день она считает все их носителями мирового исторического наследия независимо от периода создания. Она много читала о становлении современной архитектуры, посещала открытия новых объектов.

— Изучение истории — это очень познавательно и увлекательно. Но по мере взросления для себя я решила, что хочу именно создавать историю, хочу оставить на её страницах такие вот послания настоящим и будущим поколениям, — она обвела рукой здания, которые нас окружали.

Благодаря нашим встречам я узнавал о Лайзе всё больше и больше, но с каждым разом она становилась ещё непостижимее. А мне так хотелось её узнать!

Нестерпимо быстро пролетел день, который никогда не сотрётся из моей памяти. Как и то, насколько близкими стали совершенно далёкие друг от друга люди. Выходя из автомобиля Лайзы, я представил, что мы вообще могли бы жить на одной улице, столкнуться в школьном коридоре, сесть рядом на собрании в университетском актовом зале. Но нет, наша встреча должна была состояться, оставляя позади с блеском сданную сессию, через преодоление тысяч километров, пересекая языковой барьер. И поскольку она произошла, я не мог найти ей никакое иное объяснение, кроме волеизъявления самой судьбы.

Шагнув в квартиру, я почти оглох от перекрикиваний суетившихся парней и девчонок, которые уже собрались уходить, но, как я понял, не могли прийти к единому мнению — куда отправиться сегодня за новыми знакомствами и острыми ощущениями. Скинув обувь в ворох чужих ботинок и босоножек, я протиснулся вглубь комнаты и, добравшись до своего дивана, стал выкладывать содержимое рюкзака на письменный стол.

— Матвей, а ты с нами не идёшь? — раздался голос Ирмы, которая крикнула мне, выглядывая из-за чьего-то плеча, и направилась к двери.

Я отрицательно мотнул головой, даже не задумываясь, увидела ли она мой жест. Толян, который в это время выворачивал рукава джинсовки, объяснил доступнее:

— Да оставь ты его. Он же сейчас конспект о проделанной экскурсии сядет составлять.

Под общий хохот — ровно до тех пор, пока не захлопнулась дверь — я продолжал вынимать из рюкзака вещи. Под конец попался яркий брелок — его купила Лайза в одной из сувенирных лавок и сунула мне в руку со словами: «Подарок в память о нашей прогулке. И о поездке на пикник». Он представлял собой непонятно что, напоминал застывший сгусток расплавленного стекла. Сейчас, когда я поднял брелок, придерживая за цепочку, и посмотрел на него в потоке солнечного света, пробивающегося из окна, фигурка оказалась миниатюрой ананаса и озарилась множеством бликов, похожих на свечение, которое «излучала» Лайза в тот день у океана. Я улыбнулся.

Воскресенье я провёл дома. Предыдущий день выдался таким насыщенным, что требовалось «переварить» его. Не мешало также восстановить силы, которые были необходимы на моей работе. В квартире нашей после обеда было не шумно, но привычно многолюдно. Денис показывал девчонкам фокусы, которые сам придумывал, Толян только что вернулся с пакетом незатейливой провизии к вечерним посиделкам, я помогал Андрюхе разобраться с настройками в телевизоре, так как сегодня все нацелились посмотреть взятый в прокате фильм. И словно в стороне ото всех, с отрешённым видом, на моём диване полулежала Ирма. Одну за другой она переворачивала страницы краеведческого альбома, который на днях я всё же извлёк из ящика