Мне остается лишь уповать на то, что джинсы скроют мои грязные мысли.

– Мой ход, – говорю я не своим голосом. И выпаливаю вопросы без всякой цензуры: – Где ты познакомилась с первым парнем? Тебя не напрягает, что, кроме Дакоты, у меня никого не было? Ты часто представляешь меня в постели?

Она резко отводит взгляд, берет пустую миску, подходит к раковине, включает воду.

– Нас познакомили мои родители. Отец как‑то пересекался по делу с его отцом. Да, парит, и еще как, ты просто не представляешь. Я без конца себе это представляю.

Дыхание сперло, ни выдохнуть, ни продохнуть. В животе будто запорхала тысяча злых мотыльков.

У меня нет слов. Этой женщине двадцать пять лет, и по какой‑то неведомой причине она мечтает со мной переспать. Меня насквозь пронзили ее слова. Каждый нерв звенит. А в мыслях она уже голая, лежит, томно раскинувшись на постели.

– Ой, – проронил. Терплю, сжав кулаки, чтобы не распускаться.

Она не смотрит, а мне уже страшно, что будет, если только она обернется. Боюсь, не совладаю с собой. Нора вымыла миску, промокает насухо полотенцем.

– Мой ход. Ты мне доверяешь? Какой твой любимый сериал? И еще… – Она задумалась, что‑то взвешивая в уме. – Если бы сейчас сюда заявилась Дакота и попросилась назад, ты бы принял ее?

Какая дурацкая игра. Зачем я ее затеял?

Но я не пасую. Резко втянув носом воздух, продолжаю свой раунд.

– Да. Наверное, не стоило бы, но доверяю. Любимый сериал – «Задержка в развитии». Нет, не думаю. Вряд ли.

Наконец, Нора решает обернуться.

– Не думаешь или не принял бы? Как‑то неубедительно.

Я хватаю первую попавшуюся тряпочку, мну ее в руках, чтобы унять нервозность.

– Нет, не приму.

И быстро перехожу к вопросам.

– Ты мне доверяешь? – Она заметила, что я стащил ее мысль, и с усмешкой закатывает глаза. – Как ты рассталась с последним бойфрендом – хорошо или плохо? И последнее: ты испытываешь ко мне что‑нибудь, кроме влечения?

Она начинает тормошить косу, а я не свожу глаз с ее рук: черный лак на длинных миндалевидных ногтях, мука на костяшках…

– Доверяю. Доверяю как никому, и это меня даже пугает, ведь я почти ничего о тебе не знаю, а ты обо мне и подавно.

Я хотел было вклиниться и поспорить – мол, только дай время, все утрясется. Я пойму ее так, как она и не мечтала, даже лучше, чем она сама себя понимает, и ради этого буду затевать игру каждый день, если потребуется. Раз за разом я углубляюсь все дальше. Порой это трудно, она будто стены возводит. Однако я все равно изучу ее всю, прочту до последней страницы и буду читать вновь и вновь, пока не выучу наизусть все абзацы и заголовки.

– Мои предыдущие отношения закончились на печальной ноте, мягко говоря. Последний вопрос пропускаю.

Нора беспокойно тормошит волосы, переминается с ноги на ногу. Ее одолевает какое‑то нетерпение, равно как и меня.

– Я хочу снова сходить, а потом ты два раза подряд, лады?

Она кивает, не проронив ни звука.

Я подхожу к ней на шаг. Она будто съежилась. На лице – стыдливый румянец, глаза боится поднять. Нора – по‑прежнему сильный боец, какой и показалась мне при знакомстве, но сейчас она обезоружена.

– Ты испытываешь ко мне что‑нибудь, кроме влечения? – задаю снова тот же вопрос, подступив совсем близко.

Она поднимает взгляд, я подцепляю ее пальцами за подбородок. В ответ на мое прикосновение из ее груди вырывается вздох.

– Следующий вопрос. – Я наклоняю голову к ее лицу.

Она терпеливо ждет, не сводя с меня глаз. Моргнула, тень от ресниц легла на щеки. Не отнимаю руки от ее подбородка, чтобы она не могла отстраниться.

– Ты боишься того, что испытываешь ко мне?

Кивает.

Я касаюсь ее щеки, глажу шею. Склоняюсь к лицу и даже слышу легкий вздох, срывающийся с губ. У нее беспокойные глаза и напряженный рот. Принимаю Нору в свои объятия и, едва унимая дрожь, завожу руку ей за спину и хватаюсь за край стола. От нее не отвести взгляда, так мила она и притягательна, что кружится голова. Ей не вырваться, она зажата между мной и столешницей.

По спине пронеслась горячая волна, жаром полыхнуло в груди.

– Какой твой последний вопрос? – шепчет Нора, и я чувствую ее дыхание на своем языке.

Кончиками пальцев легонько провожу по ее руке, и она покрывается мурашками.

– Хочешь, я тебя поцелую?

Нора

Если я сейчас кивну, то все мои уловки полетят коту под хвост. Лэндон просто прижмется ко мне своими губами, и всем разговорам настанет конец. Нельзя этого допустить. Однако… боже, я просто дико хочу .

– Пропускаю, – бормочу, не отрываясь от его губ.

Он отводит глаза. Такой же взгляд у него был в Скарсдейле и возле «Джульетты». Не хочу, чтобы он так грустил. Кто угодно, только не он.

– Пропускаю, потому что иначе нам будет не до разговоров. – Говорить – это дикая пытка. Я истосковалась по его рукам, так сильно, что не передать словами.

Твержу себе: надо держаться на расстоянии. Он для тебя слишком молод, Нора .

На его подбородке темнеет щетина. Вчера он был чисто выбрит. Надо же, не думала, что обращу на это внимание, как‑то само в глаза бросилось. Волосы на лице жесткие, и когда он стоит вплотную и пожирает меня глазами, он не кажется юным мальчиком, а глаза вообще зрелые и мудрые. Что‑то его тревожит, бередит душу куда сильнее, чем расставание с Дакотой.

– Ты пропускаешь вопрос? – Меня все сильнее обхватывают крепкие руки. Лэндон по‑прежнему держится за край стола, однако расстояние между нами стремительно тает.

Я киваю, и он расплывается в улыбке.

Он для тебя слишком хорош, Нора.

Милый, какой же он милый.

Черт, я вешаюсь на мужика. Ненавижу таких баб. Ничего хуже представить нельзя.

Основной алгоритм их поступков прост.

Фаза первая: попивает такая кулема в кругу подруг. «Ну почему мужики все такие козлы? – Роняет слезы в дешевый «Мускат». – Все, больше я на козлов не западаю». И салютует наполненной до краев чашкой вина.

Фаза вторая: идет с подружками попить кофейку. Она полюбила черный кофе, потому что у нее теперь отличный парень, и он пьет только черный, ведь на козлов она больше не западает. «О‑о, он такой милый!» Подружки слушают. А ведь и правда, такой не наклюкается вечером в пятницу и не загадит субботнее утро. Спокойно ведет себя в необъятном торговом центре, невозмутимо прохаживаясь меж рядов с вешалками, и соглашается подержать ее кофе, когда ей приспичило что‑то примерить.