Но Пенелопа подписала контракт. Она была обязана участвовать в эксперименте, который обошелся частным и государственным организациям в триллион долларов. А я оказался выбит из колеи и не мог трезво оценить случившееся.

Но признаюсь, что и теперь мне на это наплевать. Даже после того, что приключилось… Я любил ее. Вряд ли мое признание способно послужить оправданием моим дальнейшим действиям, зато оно объясняет их.

Между прочим, уже не столько поздней ночью, сколько ранним утром, Пенелопа сказала мне, почему она решила сменить пространство на время и стать хрононавтом.

– Я потратила целую жизнь на то, чтобы быть лучшим астронавтом на свете, – произнесла она, – но меня будут помнить лишь как курьезный учебный пример, связанный с процедурой безопасного прекращения полета. Я была очень подавлена, но однажды меня осенило. Если ты первый, то совсем не обязательно быть лучшим.

Конечно, я понял ее. Данный урок я усвоил еще двенадцати лет от роду – твои ошибки, раны и компромиссы, твои промахи, боль и унижение – все отлетает прочь, как сухие листья, если ты становишься первым.

Позже я задремал, обнявшись с Пенелопой, и в какой-то момент она высвободилась и ускользнула. Кстати, я не опоздал на работу. Контора кипела деятельностью. Множество наблюдателей от научных и правительственных учреждений и корпораций каждые пятнадцать секунд проверяли свои устройства связи. Этот день был кульминацией для моего отца.

Настал час «Х» – приблизилась дата первой экспедиции человечества в свое прошлое.

Все приготовили к старту. Остался лишь стандартный медосмотр, который должен был подтвердить, что первая группа хрононавтов в порядке. Но их проверяли постоянно на протяжении последнего месяца, что же могло измениться за сутки?

Я побрел в медицинский центр, стараясь держаться непринужденно, но цепко обшаривал помещение взглядом, отыскивая Пенелопу. Вдобавок я гадал, какое выражение появится у нее на лице, когда она увидит меня. Мало-помалу у меня возникло ощущение, что именно сейчас и решится моя судьба. Спонтанная реакция Пенелопы станет для нас обоих спусковым крючком, и пока эмоциональные барьеры спустя пару секунд не запрут намертво ее невербальные реакции, я должен быть начеку.

Я жаждал увидеть ее до того, как она заметит меня, и уловить на ее лице волнение, сожаление, смущение, надежду, любовь…

Идиот!

Полагаю, проблема заключается в том, что ты привыкаешь просыпаться в своих собственных сновидениях.

Легко перепутать романтические фантазии с реальностью.

Мне повезло: я увидел Пенелопу раньше, чем она меня. Ее окружала кучка явно возбужденных медиков. В помещении стояла зловещая тишина, как после снегопада… или, например, если забросить кого-то в удушающий космический вакуум. Все ждали, пока заговорит Пенелопа, но почему-то отводили от нее взгляды. Зато я один таращился прямо на нее. И когда она заметила меня, случилось нечто неожиданное.

У нее был тяжелый, угрюмый взор. Никто не смотрел на меня с такой мрачностью, кроме мамы, когда та увидела меня, двенадцатилетнего, в дверях дома Робин Свелтер через девятнадцать дней после моего побега.

А затем Пенелопа Весчлер повела себя невообразимым образом. Она разрыдалась.

Она забеременела.

Срок был совсем незначительный. Оплодотворение только-только состоялось. Самый бойкий из моих сперматозоидов слился с ее овоцитом[7] второго порядка где-то в наружной трети фаллопиевой трубы. На этой стадии – шестичасовом сроке – зигота даже ни разу не разделилась. Она представляла собой одноклеточный организм. Митоз должен был начаться часов через восемнадцать. Двадцать три моих хромосомы и двадцать три ее хромосомы собрались вместе в веретене деления и начинали, пульсируя внутри, расползаться в противоположные концы микроскопической глобулы. Разве можно представить себе более пророческую картину человеческой жизни?!

В человеческом теле приблизительно 37 000 000 миллионов клеток. Не считая микроорганизмов, обитающих в желудочно-кишечном тракте. Тридцать семь триллионов клеток, содержащих в себе твою единственную и неповторимую ДНК. В тот момент, через шесть часов после того, как я – последний раздолбай – излил семя в ее влагалище, безымянная зигота Весчлер – Баррена была лишь одной клеткой – она должна была создать из себя еще 36 999 999 999 других и лишь позже удостоиться официального имени.

Человек теряет ежечасно от 30 000 до 40 000 кожных клеток – за сутки стряхивается и отваливается едва ли не миллион клеток, а за год их набирается восемь фунтов.

Что значит рядом со всем этим количеством всего одна-единственная клеточка?

Однако этого оказалось достаточно, чтобы погубить карьеру Пенелопы как хрононавта.

И неважно, что наша зигота являлась простеньким одноклеточным организмом. Появление роковой клетки преобразовало генетическую структуру организма Пенелопы самым непредсказуемым образом. Смысл ежедневного медосмотра состоял в моделировании сверхточной прогностической карты для всех физиологических циклов каждого члена команды хрононавтов.

А дополнительная клетка мгновенно исказила прогностическую карту и привела в негодность уникальную матрицу ДНК Пенелопы.

Пенелопа доказывала, что надо немедленно избавится от помехи. Там, собственно, было не от чего избавляться – какая-то паршивая клетка! Десять секунд работы для фармацевтического микроробота, и Пенелопа будет свободна и готова к эксперименту.

Нет. Невозможно. Порядок есть порядок. Человеческий организм настолько сложно и причудливо создан, все инструменты в его оркестре так тонко настроены, энергии, вовлеченные в работу, настолько мощны – что в данном случае нельзя поступать опрометчиво.

Ситуация слишком запутана, чересчур опасна, а эксперимент крайне важен, – начали твердить медики. Даже если Пенелопа сделает все необходимое прямо сейчас, это не будет означать немедленного исправления крохотных, но уже заметных биологических изменений. Ее кровеносная система должна будет очиститься от токсинов, используемых для прекращения беременности. После этого необходимо провести диагностику и сопоставить свежие медицинские данные со старыми, дабы убедиться наверняка, что эксперимент, на который затрачен триллион долларов, не пойдет псу под хвост из-за какой-то непредвиденной случайности.

Что за напасть! Ведущий хрононавт занялся сексом с умственно отсталым сыном гения, не предохраняясь! Неужели его отец зря убедил многочисленные корпорации и правительственные учреждения вложить баснословные деньги в грандиозный проект путешествий во времени?

Разумеется, эксперимент нельзя было отложить даже на два месяца (такой срок оказался бы необходим для подтверждения готовности Пенелопы к работе). Отцовские исследования финансировались и публичными, и частными фондами, а основным условием являлась полная прозрачность денежных потоков. Отец не смог скрыть случившееся от инвесторов. После столь вопиющей ошибки кандидатуру Пенелопы никто бы не одобрил.