с вами, только мы с вами можем дойти до края в своём бегстве от самих себя. Только жёсткое и последовательное исправление самих себя может привести нас к мысли, что нужно чистить зубы каждый день, убираться в квартире, следить за порядком во дворе, ходить на выборы и требовать от власти то, что она пообещала.

Давайте обсудим, как синтез и анализ работают в речах политиков и что конкретно даёт преимущество в удачной конструкции, а что неизбежно обречено на провал. За основу возьмём речь «Что такое Советская власть?» В. И. Ленина, Геттисбергскую речь Авраама Линкольна, а также речь Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта». В качестве синтеза каждый из ораторов предложил свою идею, объединявшую людей, к которым он обращался. Ни в одной из речей не было отрицательных конструкций типа «Россия без царя», точно так же, как и номинальных популизмов «Россия будет свободной», «Мы здесь власть» и так далее. Каждый великий оратор через анализ смог обозначить противостояние и суть конфликта, то, чего на самом деле и ждут от ведущего за собой народы: бедные против богатых, свобода против рабства и чёрные против белых. Но никто из них не предлагает выбирать чью-либо сторону, не произносит с трибуны вопросы-сомнения: «Да или нет?», «Мы стоим или расходимся?», «Давайте бороться не за власть, а за право выбирать?» Эта чудовищная развилка обречена на провал, спикер, забивающий клин между сторонами конфликта, загоняет себя самого в политический гроб.

Если послушать голоса российской оппозиции на митингах, разобрать без эмоций то, что она произносит, то можно понять, что речь постоянно идёт о каких-то частностях, случившихся вчера или несколько дней назад. Попытка отреагировать на то, что случилось сию минуту, ослабляет выступающих и безвозвратно убирает их на полку неудачников, о которых на следующий же день уже никто не вспомнит. Одновременно с этим даже самый прямолинейный ход власти воспринимается как сила и способность на деле доказать кто есть кто. Она упрощает и обесценивает своих оппонентов, постоянно игнорируя прямые дебаты, отдавая эту роль своим представителям и тем самым показывая, что разговаривать с неудачниками ниже их достоинства.

Каждая из речей великих ораторов прошлого демонстрирует идею, от которой нельзя просто отмахнуться или на время отложить. Понятно, что произносится эта речь в текущем историческом моменте, но спикер не просто обращается к собравшимся вокруг него людям, он обращается ко всему миру, его голосом говорит история всего человечества. Только с такой высоты можно достичь желаемого, без мотивации изменить ход событий на всем земном шаре невозможно повлиять на судьбу своей страны. Это хорошо понимал большевик Ленин, который грезил о мировой пролетарской революции. Об этом прямо и безапелляционно говорил президент Линкольн, призывая сохранить на земле правление народа через народ и для народа. С той же высоты выступал проповедник Кинг, говоря о том, что все люди на земле сотворены равными.

Чтобы двигаться дальше, нужно понять, что вообще представляет собой либеральная идея и почему российская оппозиция не может заразить этой идеей даже отдельно взятую Москву, не говоря уже обо всей остальной стране. Какие необходимы условия для развития либеральной демократии, что мешает пользоваться этим инструментом на самом низовом уровне (приводился пример с альтернативными выборами в СНТ)? Понимание этой идеи без поправок на какие-либо текущие события и политические пристрастия даст нам право судить о её жизнеспособности как в России, так и во всём остальном мире на перспективу.

Мы уже говорили об инфантильности и патернализме русского народа, говорили о том, что китайский народ как дети являют собой более старшую группу, им уже лет тринадцать-четырнадцать. Они уже понимают, что были не правы на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, им объяснили, что Китай мог развалиться на части точно так же, как развалился Советский союз. Точно так же мне объяснили, что свободой выбора я один могу развалить целое СНТ из трёхсот домовладений. Китайцы поняли, что Китай у них один и другого Китая у них уже не будет. Русским, как и мне, в сущности, бесполезно объяснять, что Россия у нас одна и другой России у нас уже не будет. Почему? Потому что ключи от дома у папы, а нам всем по семь-восемь лет, и, если вдруг нам хочется спалить чердак или нагадить в подвале, то мы это сделаем, безо всяких проблем. Ну отругает нас папа, ну и что? Мы взяли свои игрушки и сбежали к соседям.

С другой стороны, папа тоже не дурак, он понимает, что, если дети вырастут и заберут у него ключи, он им уже будет не нужен. Поэтому из дома намеренно выгоняются хорошо образованные, активные и талантливые дети, они слишком быстро растут, и зазевавшийся отец в какой-то момент может упустить контроль за ключами, и эти чудо-детки смогут вытащить их у него из кармана. Что происходит дальше? Надо всех детей позакрывать в комнатах, и для этого отменяются выборы губернаторов, формально они, конечно же, проходят, но папа заранее назначает нужных ему людей. Уже сидящим по комнатам детям надо сказать, чтобы не лазили где попало, а сидели смирно на своих стульчиках или кроватях — отменяются выборы глав городов, их теперь назначает команда губернатора. Таким нехитрым способом добывается стабильность в государстве.

«Сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора», — Астольф де Кюстин из книги «Россия в 1839 году». Глупо, конечно, вышло, два дня назад мне показалось, что я придумал какую-то оригинальную конструкцию, но француз меня опередил больше чем на сто восемьдесят лет. Хочется только добавить к его тезису о том, что «богатые здесь не сограждане бедных», следующее: мы вообще не граждане России, нашу страну представляет собой только один человек — отец народов. Почему? Потому что мы не управляем нашей страной — так было двести лет назад, так есть и сейчас, так будет всегда до тех пор, пока не произойдёт перелом, который невозможен без определенных условий. Мы можем сколько угодно ходить на площадь — что в 1825 году, что в 2025 — это не имеет никакого смысла и губительно для всех.

В чём же ключ сегодня, спросите вы? Число предпринимателей в России в десять раз меньше, чем бюджетников. Человек, работающий на государство, в принципе не должен думать о каких-то ключах. То, что любой гражданин начинается с уплаты налогов, ему бесполезно объяснять, он не достаёт из своего кармана деньги и не идёт в налоговую, за него всё