Пальмы и море. Олег открыл глаза и не сразу сообразил, почему видит именно это. «Господи, я же в Бирюзовске», – вспомнил путешественник, резво покинул будуарное ложе своего люкса и босиком вышел на балкон. Стеклянные двери оставались всю ночь распахнутыми, но в номере было тепло. На балконе утренняя свежесть чувствовалась, в помещении нет. Олег осмотрел парк, террасами спускающийся к пляжу, пустые скамейки под пальмами. Не так много прошло времени с тех пор, как он считал этот номер своим домом. Всего каких-нибудь несколько месяцев. Голенев оглянулся, внимательно оглядел стену возле балконной двери и заметил след пули. Это снайпер бандита Жвания стрелял, чтобы напугать Олега. Но Олег сам напугал бандита. Они с Хорьковым доплыли на лодке почти до замка Жвания, затем вплавь подкрались к дому, проникли внутрь, забрались в спальню, и Олег оставил на подушке бандита боевую гранату. Вместо заряда Голенев вложил в нее шарик, изображавший череп. Этот шарик вместе с игрушечной рулеткой Жвания прислал ему в качестве угрозы накануне. Бандит обнаружил гранату и понял, что с Олегом лучше не связываться. Так Голенев избежал большой войны с кавказским авторитетом. Жвания хотел поставить на российском побережье рядом с автоматами для газированной воды Голенева свои игорные автоматы, но главное – он намерился подключить Олега к торговле наркотиками.

По мостовой, за забором парка проехала поливальная машина. «Наверное, около семи» – Подумал Олег. Электрические часы у ворот пансионата показывали девять тридцать. Но опытный постоялец знал, что они показывают это время круглые сутки. Часы остановились несколько лет назад. Кажется, их пытались чинить, но из этого ничего не вышло. Были случаи, когда отдыхающие, поверив часам, опаздывали на самолет. На западе хозяину через суд пришлось бы возместить убытки, но наши люди терпеливы и не любят конфликтов.

Олег ухмыльнулся своим мыслям, взял полотенце и бегом покинул номер. Так же бегом он спустился с лестницы, помахав Лидии Васильевне, администраторше на первом этаже, и потрусил к морю.

Никто не купался. Пожилая дама в длинном белом пальто и соломенной шляпе медленно брела по пляжу. Олег поприветствовал ее, покрутив над головой полотенцем, и бросился в море. Вода ему понравилась. Голенев любил плавать в прохладной воде. Это его освежало, а после теплого летнего моря он свежести не ощущал. Обтерев себя, вернулся в номер и понял, что голоден как волк. После шашлыков с друзьями-афганцами он ничего ни ел, и теперь думал, где бы перекусить. Ресторан пансионата кормил отдыхающих завтраком в девять. Терпеть до девяти Олег не собирался. Он натянул джинсы, надел рубашку, которую не стал застегивать, и так же бегом отправился на местный базарчик. Здесь уже торговали. Голенев купил у старого мингрела стакан варенца, сыр, зелень и лепешку. Устроившись за пустым прилавком, с удовольствием все это умял и пошел бродить по городу.

Почему путешественник остановился в отеле, а не в доме Нелидовых, Олег членораздельно объяснить не мог даже себе. И Алексей Михайлович, который теперь директорствовал в его кооперативе, и его милая Нина Петровна гостю были бы рады. И место у них в доме вполне достаточно. Они с молодой женой снимали половину их жилища, не стесняя хозяев. Может именно потому Голенев и стал жить в другом месте. Подручный Кащеева зарезал Тоню возле их калитки. Слишком недавно все это случилось. Не хотелось бередить рану или тревожить память Тони.

Олег решил, что поговорит с Нелидовым в офисе кооператива. Летом офис открывался с восьми. Но сейчас, когда работы стало гораздо меньше, Алексей Михайлович приходил в свой кабинет на час позже. Оставалось еще сорок минут. Голенев брел по городу, и ноги сами вынесли на Арнаутскую улицу. Здесь раньше обитали его друзья Дима Вихров и его жена Оксана. Дом после пожара успели восстановить. Олег посмотрел на лоджию, где они с Димой обсуждали свой план по открытию кооператива, и увидел яркие цветастые занавески. Значит, там уже поселились другие люди. Лицо Олега помрачнело. Он уже хотел было отвернуться, как занавески раздвинулись и из лоджии выглянула девочка. Ее волосы золотили лучи утреннего южного солнца, она смотрела в небо и улыбалась. Потом крикнула: «Мама ни облачка, можно к морю?» Олег не слышал, что ответила ей мама, но девочка погрустнела. И он понял – разрешения ей не дали. Это мимолетное наблюдение чужой жизни в квартире его погибших друзей стало как бы напоминанием, что все продолжается в этом мире. Морщины на лбу Голенева разгладились, он вздохнул и пошел в офис.

В то утро Стеколкину не повезло. Курдюк работал в другом здании, а Максюта еще в мэрию не пришел. Не заглянув к себе в кабинет, Вячеслав Антонович снова выскочил на улицу, перебежал площадь, зашагал к особнячку районного ОВД. К его удовольствию, Курдюк уже сидел в кабинете и громко материл своего зама. Причины выговора Стеколкин не понял и, чтобы поторопить полковника, несколько раз выразительно кашлянул. Курдюк намек понял и со словами: «Ладно, Женька, иди. И больше чтоб я о твоем сыне не слышал», – зама отпустил. Стеколкин сам прикрыл дверь, подсел поближе к полковнику и шепотом сообщил:

– Вань, бумагу она показала.

– Уверен? – Так же понизив голос, спросил Курдюк.

– Да. Листок с гербовой печатью и наши подписи.

– А что с Кащеем, спрашивал?

– Само собой. Говорит, что его замочили.

– Кто?

– Про это молчит. Но она меня жутко напугала.

– Чем же?

– Сказала, что в Америку Генка не ездил. Я решил, что это подстава. Сейчас Кащей выйдет из соседней комнаты – и мне каюк.

– Не вышел?

– Как видишь. Может, и вправду его уделали.

– Нам нужны доказательства.

Стеколкин ухмыльнулся:

– Я поставил условие – пусть покажет его перстень с черным камнем.

– Согласилась?

– Да, но просит за него десять участков над Глушей.

– Спятила?

– Так голову любовничка оценила.

– Допустим, Но перстень она может спереть.

– Не может. Помнишь, Кащей его даже в бане с мылом сам снять не мог. Он с ним не расстается.

– Соображаешь. Ладно, бери в обед Данилу, потолкуем. А ты молоток.

– Прижмет, и серпом стану. – Стеколкин ухмыльнулся и увидел Максюту.

– Легок на помине наш Данилка. На новости, как на мед. – Съязвил полковник, но встал и руку Даниле Прокопьевичу пожал. Стеколкин тоже протянул свою влажную ладошку.

Максюта брезгливо ответил на его рукопожатие:

– Мне доложили, что Славка побежал к тебе. Вот и решил зайти. Надеюсь, от товарища повестку утреннего совещания не скроют?

Вячеслав Антонович редко имел возможность выступить в качестве героя и в красках обрисовал друзьям свою беседу с подружкой Кащеева.

– Весь берег за перстень жалко. – Посетовал Максюта: – Я уже план дачи заказал.

– Я так понял, что девица предлагает нам сделать взнос в ее копилку. А колечко – это предлог. – Высказал свою догадку Стеколкин.