Питер мысленно поставил галочку напротив пункта «немота».

– Справедливо по определению, что аутисты подчеркнуто безразличны к людям, особенно к детям. Название «аутизм», как вам, вероятно, известно, происходит от греческого аутос – сам.

Еще одна галочка.

– Наблюдаются также другие симптомы. Например, нарушение моторики.

– Странные движения, как у Раджиндера?

– Да.

– Наоми этим не страдает. У нее прекрасная координация.

Этлингер кивнул:

– Для некоторых это не характерно. Странно, но иногда они способны сохранять равновесие лучше, чем здоровые дети. Забираются на мебель, легко спрыгивают. Могли бы стать прекрасными канатоходцами.

Что не так-то просто проверить, подумал Даймонд.

– У них не кружится голова, если они крутятся на месте.

– Этого я не знал.

– Постоянно наблюдается.

– Что-нибудь еще?

Этлингер развел руками:

– Много чего еще, мистер Даймонд. Повторяющиеся движения, как-то битье головой, раскачивание, разглядывание себя в зеркале, вращение предметов, например колесиков игрушечных машинок. Вы должны были видеть, как это делает Клайв.

– Конечно. Но Наоми этим не занимается.

Этлингер стал перечислять другие симптомы аутизма:

– Аномальная реакция на сенсорное раздражение, такое как боль, тепло или холод. Проявление агрессии при попытке дотронуться до них. – На его губах мелькнула улыбка.

– Вы слышали, что случилось со мной?

– Я могу это видеть.

– Можно ожидать подобных выходок от страдающих аутизмом детей?

– Да, они кусаются.

– Я хотел спросить, добавляет ли это уверенности в диагнозе?

– Ненадежное свидетельство. В следующий раз постарайтесь быть поживее и посмотрите, отреагирует она или нет. Таким детям иногда нравится веселая возня. – Этлингеру, похоже, не приходила в голову мысль о неблаговидности веселой возни взрослого мужчины с маленькой девочкой.

– Известно что-нибудь о причине подобного состояния?

Психиатр расхохотался:

– Вы сказали: причина? Неизвестны ни причина, ни способы лечения. Одни теории. Больше теорий, чем у меня времени на их перечисление. Лично я считаю, что проблема скорее органическая, чем психическая. Не имеет никакого отношения к тому, что ребенок будто бы отсталый, как считалось раньше. По-моему, аутизм – следствие дородовой, родовой или послеродовой травмы или болезни, повлиявшей на мозг. Только не спрашивайте, как с этим бороться. Практически каждую неделю я читаю, что некий очередной Свенгали[2] добился выдающегося успеха. Даже излечения. Вы можете обнимать этих детей, поощрять, наказывать, изолировать, сажать на диету. Их можно даже обучать. Но обучению поддаются и шимпанзе. Лично я предпочел бы обучать шимпанзе. Они способны на любовь. Страдающие аутизмом дети – нет. Они тираны.

Даймонд слушал его с возрастающей неприязнью:

– Тираны – не научный термин.

Врач-коротышка обжег его взглядом:

– Придумайте более точное. Посидите еще с Наоми, понаблюдайте еще, может, что-нибудь придет в голову.

В то утро Даймонд запасся блокнотом для рисования и фломастером. Если эта маленькая неподатливая девчонка не реагирует на звуки, думал он, может, проблема в незнании языка. А если дело поправят символы? Он пододвинул к Наоми стул и положил блокнот на низкий столик. Нарисовал круг, затем второй, меньшего размера. Тело и голова, картинка, пробуждающая детские воспоминания о том, как дождливым днем в летнем лагере играли в «Нарисуй жука». Только на сей раз кружочки означали его собственное тело и голову. Питер добавил ноги-палочки, руки и черты лица. Над каждым ухом начертил волосинки, чтобы обозначились границы лысины на темени. И, ободряюще улыбаясь, протянул Наоми, ткнул себя пальцем в грудь и сказал:

– Даймонд.

Может, он тешил себя иллюзией, но ему показалось, будто девочка взглянула на его творение, хотя и не задержала взгляда. Питер коснулся рисунка и похлопал себя по голове:

– Видишь: Даймонд?

У Наоми не дрогнул ни один мускул. Не желая сдаваться, он сложил лист, загнул и на следующем нарисовал фигурку меньшего размера с намеком на юбку и подобием челки.

– Наоми, – Питер указал на девочку, на ее волосы и, сделав завершающий штрих – поместив на голову бант, спросил: – Нравится? – рассмеялся и сам удивился, как искусственно звучит его смех. – Это ты.

Его рисунок нисколько ее не заинтересовал, она на него даже не посмотрела. Приказав себе не терять терпения, Даймонд вырвал из блокнота лист с изображением себя и положил рядом с изображением девочки, чтобы она заметила разницу в размерах.

– Большой Даймонд, маленькая Наоми. Даймонд, Наоми. Ты и я.

Несколько новых попыток объяснить значение рисунков ни к чему не привели.

– Хочешь порисовать? – Он пододвинул к ней блокнот. По телевизору показывали сюжет, в котором мальчик-аутист рисовал дома с точными деталями и превосходной перспективой. После поездки в Лондон он изобразил собор Святого Павла и другие роскошные сооружения. Впоследствии были опубликованы два сборника его рисунков.

Даймонд не ожидал от Наоми высокого искусства. Хотел, чтобы она хоть что-нибудь нарисовала на бумаге. Взял ее за левую руку и осторожно вложил фломастер между пальцев. Раньше он заметил, что картонный стаканчик девочка держала левой рукой. И помнил об этом.

Наоми пальцы не сжала, и фломастер выпал из ее руки.

– Ты справишься, – сказал он скорее для очистки собственной совести, чем ей. – Уверен, ты справишься. – Питер снова вложил фломастер ей в пальцы и повел ее рукой. В результате получился неровный круг. – Вот.

Наоми ее достижения оставили равнодушной.

– Ваша очередь, мисс.

Разочарованный больше, чем решался показать, Даймонд повернулся к девочке спиной и шагнул к кофейному столу. Если сейчас включить чайник, то педагогам, когда они придут на перерыв, не придется ждать. Это и станет единственным достижением сегодняшнего урока. Он проверил уровень воды, щелкнул выключателем и стал смотреть в окно, слушая, как чайник начинает издавать стонущий звук, напоминающий плач ребенка. Затем он почувствовал легкое прикосновение к правой руке. Наоми сама, без всяких просьб, встала со стула, подошла и коснулась его ладони.

Даймонд посмотрел на нее сверху вниз. Мог ли он себе позволить обрадоваться? Девочка не ответила на его взгляд, но и того, что она сделала, было достаточно. Первый доброжелательный жест по отношению к нему и, насколько он знал, к любому человеку в школе. Питер осторожно сомкнул пальцы вокруг ее крохотной ручонки. Они вдвоем стояли у окна в состоянии, близком к гармонии, – непреодолимая сила и не сдвигаемый с места предмет.