– Ты, наверное, только что узнал, – сказала девочка. – Видел бы ты своё лицо…

– Когда тебе восемнадцать, это как-то легче воспринимается, – добавил один из мальчиков. – Так нам объясняли, и поэтому некоторые родители тянут. А вот мы всё знали с самого рождения.

Я плюхнулся на диванчик напротив них, всё ещё слишком уставший и сбитый с толку, чтобы разговаривать. Они, похоже, всё понимали и не докучали, позволив мне посидеть и привыкнуть.

У девочки были серебристо-лиловые волосы, которые были завиты с одной стороны и коротко подстрижены и растрёпаны с другой. Она больше походила на участницу какой-нибудь популярной панк-группы, чем на девочку, которая будет зависать в мрачной пещере с кучкой гномов. Один из мальчиков был очень на неё похож, и я решил, что они наверняка близнецы. Длинные жёсткие пряди его волос были всклокочены и делали его похожим на безумного учёного, на нём была самодельная туника с потрёпанными краями и верёвочным шнуром вместо пояса, толстые шерстяные штаны и мягкие потёртые кожаные сапоги. Третий подросток был самым высоким и худым, хотя и не выше среднего роста. У него были короткие чёрные волосы и резкие черты лица, которые придавали ему серьёзный интеллигентный вид.

Меньше всего он был похож на гнома, скорее на мечтательного героя из подросткового фильма.

– Ответствуй корней твоих истоки, простолюдин новоприбывший, – произнёс парень с растрёпанными волосами в сельской одежде. – Або коего рода кровь жилы твои наполняет.

Я уставился на него, открыв рот, и решил, что это, наверное, у него такое своеобразное гномье чувство юмора.

– Не обращай внимания на моего брата, – сказал девочка. – Он просто спрашивает, откуда ты и кто твоя семья.

– А почему он так разговаривает? – спросил я.

– Язык, испокон бывший, память твоя не хранит, – ответил мальчик, выпячивая вперёд грудь.

– Это настоящий язык гномов, – пояснила девочка. – Вернее, это максимально, как нам кажется, приближенный к оригиналу перевод на современный язык. Письменных источников на гномьем языке осталось мало, да и те, что сохранились, далеки от оригиналов.

– Кому вообще нужен забытый язык? – спросил я.

– Ну, нашей семье… – замялась она, как будто ей было стыдно. – Мой отец – упёртый гном, что на деле означает, что он уверен, что мы должны делать всё так же, как гномы в далёкую эпоху Земли отделённой. Папа считает, что гномы должны жить отдельно, по своим правилам.

– А как же ты? – Я осёкся и посмотрел на её современную причёску и одежду.

Она засмеялась. Наверное, это был самый очаровательный смех, который я когда-либо слышал. Как будто она одновременно хихикала и гоготала в голос, отчего мне самому захотелось рассмеяться вместе с ней.

– В отличие от брата, я не купилась на всё то, что вбивал нам в голову отец, – пояснила она. – Именно поэтому я вообще отказалась от мяса и прочих животных продуктов, к великому огорчению и стыду моего отца.

– А серьёзно, кто-нибудь слышал о гномах-вегетарианцах? – со смехом спросил темноволосый парень. – Сколько ещё растений должны пасть жертвой твоих предрассудков?

Девочка протестующе ухмыльнулась и закатила глаза. Совершенно ясно, что ей было ни капельки не стыдно за свои убеждения.

– Но ты так и не ответил, – обратился этот парень ко мне. – Откуда ты и из чьей семьи?

– Ну, я живу тут… В смысле в Бриджпорте, – начал я дрожащим голосом. И сам удивился своему волнению, особенно тому, что мне отчаянно захотелось понравиться этим ребятам. – Мой отец… Тревор Бельмонт.

– Ой… – По выражению их лиц я понял, что они уже в курсе нападения на магазин.

– Мне очень жаль, – сказала девочка. – Твой отец действительно удивительный гном.

Я не ответил, потому что мне стало стыдно от её слов. Меня смутило даже не столько то, что она назвала его гномом, а то, с каким уважением она назвала его удивительным.

Я промолчал, потому что странно было слышать такое про своего отца. Даже Эдвин, самый преданный папин поклонник, считал его скорее чудаковатым и милым, а вовсе не удивительным и выдающимся. Когда я услышал такое о своём отце, боль потери стала ещё сильнее – такой сильной, что защемило сердце.

– Кстати, у меня нет простолюдинского имени, – сказала девочка. – Видишь ли, папа абсолютно уверен…

– Простолюдинского имени? – перебил я.

– Ах да, прости, – сказала девочка. – Всё время забываю, что ты только сейчас узнал обо всём. У большинства гномов есть два имени. Первое – настоящее, исконно гномье, и второе – простолюдинское, которое семья использовала, чтобы смешаться с современным обществом.

– Ни у кого из нас нет такого имени, – добавил темноволосый мальчик. – Мои родители тоже традиционные гномы – они никогда не верили в смешение с современным обществом. Поэтому мы узнали о том, что мы гномы, в детстве, а не в восемнадцать лет. То есть именно тогда, когда узнал бы и ты, если бы не…

Я подождал, пока он подберёт нужные слова, чтобы сказать: если бы на твоего отца не напало и не взяло в заложники мерзкое чудовище, которое до этого считалось вымершим.

– Мы никогда не ходили в обычную школу и почти не общались с обычными детьми, – рассказала девочка. – Большую часть жизни мы проводим здесь, под землёй, обучаясь древним искусствам гномов. У нас, как бы это сказать, домашнее обучение.

– Значит, Грег Бельмонт – ненастоящее моё имя? – спросил я, чувствуя, что к горлу подступает отчаяние.

Это могло означать только то, что вся моя прежняя жизнь была сплошным обманом.

– Именно, – сказала девочка. – Настоящая гномья фамилия твоего отца – Пузельбум. А твоё полное имя – Грегдруль Пузельбум. И ты происходишь из одной из самых отважных семей гномов за всю нашу историю.

После того как я несколько мгновений пытался переварить (ха-ха) новость, что я Пузельбум (не забудьте про Грегдруля), они представились.

Девочку звали Арийна (Ари) Светобоец. Её странного брата – Лейкленд (Лейк) Светобоец. Высокого тёмноволосого парня звали Иганом Луноречивым.

Они пояснили, что традиционные имена гномов происходят от древних семейных ремёсел или знаний. Ари и Лейк Светобойцы происходили из ветви гномов, которых считали лучшими кузнецами оружия в Земле отделённой.

– Фамилия Светобоец берёт своё начало от того яркого и чистого света, который высекали орудия наших предков, когда они ковали самое превосходное оружие из всех, что гномы, люди или боги держали в руках, – пояснила Ари. – Говорят, что искры были столь яркими, словно Светобойцы ковали само солнце. Наш предок Кайсил Светобоец выковал трезубец Посейдона из цельного куска железной руды с прожилками натурального золота.