Настало время чаепития.

Однажды сэр Гарри явился в «Рога и бубенцы» сам не свой. Даже на фоне обычного блумсберийского дня его скорбное лицо выделялось особенным асфальтовым оттенком.

— Что случилось, сэр Гарри? — участливо спросил Кот Томас. — Неужели прекрасная вдова наконец ответила вам согласием, и вы посерели лицом в преддверие грядущей семейной жизни?

Сэр Эндрю, сэр Роберт и Крендель с интересом воззрились на сэра Гарри, ожидая, подтвердит он или опровергнет предположения Кота Томаса. Сэр Гарри опроверг:

— Господа, случилось непоправимое. Я проглотил пуговицу!

Сэр Эндрю недовольно хмыкнул и почесал в ухе, сэр Роберт пропел колоратурным сопрано «Fucking Shit!», а Крендель, по обыкновению, звучно икнул. Один лишь Кот Томас, не привыкший терять дар речи ни при каких обстоятельствах, молвил:

— Что ж, мой друг, быть может, это ваш звездный час — я так и вижу красочную афишу над входом в цирк-шапито: «Спешите! Только один вечер! Ловкач Гарри — пожиратель пуговиц!».

— Я не специально ее глотал! — пискнул пожиратель пуговиц. — Это была трагическая случайность!

— Расскажите же нам, дружище, как все было! — хором потребовали сэр Эндрю и сэр Роберт.

— Извольте, — сказал сэр Гарри. — Я спешил сюда, на встречу с вами, господа, как вдруг из переулка вылетел экипаж — он мчался прямо на меня! Кучер, безграмотный болван с луженой глоткой, рявкнул: «А ну с дороги, лапша блумсберийская!» Я, знаете ли, не привык к подобному обращению и, видимо, от неожиданности, икнул. (Крендель, эксперт по иканию, в этом месте понимающе закивал головой.) И тут от моего сюртука оторвалась пуговица. Она чуть не укатилась в водосток, но мне удалось ее поймать. Я вытер ее носовым платком и положил за щеку…

— Э-э-э, простите, сэр Гарри, но почему за щеку? — робко поинтересовался сэр Роберт. — Почему вы не положили пуговицу в карман?

— Потому что из кармана ее мог похитить карманный вор! — разъяснил сэр Гарри.

— О, да, оторванная пуговица сэра Гарри — это мечта любого карманника, — размахивая ложечкой, принялся разглагольствовать Кот Томас. — Если удачно ее продать, можно купить виллу на Ривьере, и еще останется на дубовый буфет и столовое серебро.

— Я продолжил путь с пуговицей за щекой, — проигнорировав реплику Кота Томаса, продолжил сэр Гарри, — как вдруг из другого переулка вылетел другой экипаж и помчался прямо на меня! Другой кучер, но очень похожий на первого, рявкнул: «А ну с дороги, сопля блумсберийская!», я от неожиданности икнул — и проглотил пуговицу!

— Нет, определенно, сэр Гарри, в цирке вас ждет оглушительный успех! — сказал Кот Томас.

— Вы бы, дорогой Томас, — жалобно заныл сэр Гарри, — чем издеваться над потерпевшим, лучше протянули бы руку помощи!

— Я думаю, вам следует безотлагательно обратиться к доктору, сэр Гарри, — авторитетно насупившись, сказал сэр Эндрю.

— Да, да, правильно, — поддакнул сэр Роберт.

— Да будет вам известно, господа, что пилюли для растворения проглоченных пуговиц пока не изобретены, — сообщил Кот Томас.

Этот факт подействовал на сэра Гарри угнетающе.

— Как же быть?! — спросил он, непослушными пальцами безуспешно пытаясь зажечь спичку.

— Да есть один способ — его изобрели североамериканские индейцы, — поведал Кот Томас. — Если индейский ребенок проглатывал пуговицу или иной мелкий предмет, его родители шли к вождю племени, и тот готовил настой из слизи североамериканской жабы, тертого зуба ящерицы, сушеной мяты и слюны степного суслика. Ребенку давали этот настой перед сном, и наутро проблема оказывалась решенной.

За столом воцарилось молчание. Сэр Эндрю рисовал пальцем на скатерти, сэр Роберт разглядывал в монокль узор на чашке, Крендель мелодично икал, а сэр Гарри беспомощно глядел на улыбающегося Кота Томаса.

— Но где же я возьму слюну степного суслика? — наконец нарушил тишину сэр Гарри.

— Мой дорогой друг, — сказал Кот Томас, с сожалением глядя на сэра Гарри, — в Блумсбери вам этого ингредиента определенно не сыскать. Но я думаю, что в ближайшей аптеке вам продадут слабительное — простите, господа, что говорю об этом за столом. Примите его, строго следуя инструкции, — и вскоре, сэр Гарри, проблема с пуговицей будет решена наилучшим образом.

— Милый Томас, — растроганно сказал сэр Гарри, — вы настоящий друг, вы спасли мне жизнь! Простите, если бываю порой резок с вами!

— Ничего, пожалуйста, — благородно ответил Кот Томас, и закадычные друзья принялись разгадывать кроссворд из любимой газеты сэра Гарри.

Однажды сэр Эндрю, сэр Роберт, сэр Гарри и Кот Томас с Кренделем влипли в историю. Ничто не предвещало беды: в Блумсбери, как обычно, лило, словно из пожарного брандспойта, а закадычные друзья задушевно скучали в «Рогах и бубенцах». Сэр Эндрю набрасывал на салфетке фасон парадной коронационной маски; сэр Роберт деликатно покусывал шнурок от монокля; сэр Гарри с увлечением читал статью о протуберанцах и курил, обсыпая пеплом помещенную ниже статью о повадках полевых мышей; Кот Томас мысленно полемизировал с Гегелем по вопросу кантовского дуализма, а Крендель сосредоточенно разглядывал собственное отражение в кофейнике.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появились двое полисменов. Окинув взором почтенное собрание, они уверенно направились к столику закадычных друзей и объявили:

— Господа, вы арестованы! Извольте проследовать с нами в участок!

При этих словах сэр Эндрю поспешно затолкал в рот незавершенный эскиз; сэр Роберт, не успев даже ойкнуть, потерял сознание; сэр Гарри уронил сигару, которая моментально прожгла дыру в уже и без того загаженной статье про полевых мышей; Крендель по обыкновению принялся икать, а Кот Томас подумал было об оказании сопротивления властям, но потом здраво рассудил, что от судьбы не уйдешь, и решил вступить в переговоры.

— Офицеры, — молвил он тоном епископа Кентерберийского, обращающегося к пастве, — ваше заявление настолько обескуражило моих друзей, что я начинаю опасаться за их физическое здоровье и душевное равновесие. (Крендель убедительно икнул, демонстрируя одновременно ухудшение физического здоровья и нарушение душевного равновесия.) Не могли бы вы разъяснить нам суть дела?