— Охотно, господа, — сказал Первый Полисмен. — Газеты не писали об этом по нашей просьбе…

— Чтобы не спугнуть преступников, — вставил Второй Полисмен.

— Однако в Блумсбери вот уже три месяца, — продолжил Первый Полисмен, — орудует банда похитителей горшочных растений.

Эти наглецы — с виду вполне благопристойные джентльмены — разработали весьма хитроумную схему. Сперва один из них — по описаниям очевидцев, он курит сигару и всегда носит подмышкой свежую газету — стучит в окно первого этажа. Когда хозяйка раскрывает окно, чтобы посмотреть, кого это там принесла нелегкая, второй (с виду робкий, носит монокль) стучит в дверь, и тогда хозяйке приходится бежать в прихожую, а окно, естественно, остается открытым. В этот момент третий участник банды, представительный мужчина в черной маске, становится на спину тому, который с сигарой и газетой, и похищает с подоконника горшочные растения. На этом этапе к делу подключается четвертый бандит — кот, имеющий подмышкой кондитерское изделие крендель; кот стремительно грузит награбленное в мешок, и все фигуранты быстро исчезают в разных направлениях. За три месяца бандитам удалось похитить по не уточненным данным свыше двадцати двух горшков герани, около семнадцати фиалок, не менее четырнадцати кактусов, по меньшей мере, десять петуний и как минимум три фикуса. Однако мы предполагаем, что масштабы преступления намного внушительнее — далеко не все пострадавшие решились заявить в полицию…

— Помилуйте! — взвизгнул очнувшийся сэр Роберт. — И вы полагаете, что все эти гнусные преступления — наших рук дело?!

— Несомненно, — хором ответили Первый и Второй Полисмены. — Описания преступников полностью совпадают с вашими, господа!

— Это чудовищная ошибка! — воскликнул сэр Эндрю, дожевывая набросок коронационной маски.

— А скажите, господа офицеры, в каких числах были совершены преступления? — не поддаваясь эмоциям, спросил находчивый Кот Томас.

— Точно известно о кражах 12-го и 25-го июня, 3-го и 18-го июля, а также 5-го, 14-го и 30-го августа сего года, — сказал Второй Полисмен, сверившись с записями в полицейском блокноте.

— В таком случае ваши обвинения безосновательны — эти дни, впрочем, как и все остальные, мы провели здесь, в «Рогах и бубенцах», — с плохо скрываемым торжеством сказал Кот Томас.

— А кто это может подтвердить? — спросил Первый Полисмен.

— Мы! — нестройным хором ответили сэр Эндрю, сэр Роберт, сэр Гарри и Кот Томас, а Крендель утвердительно икнул.

— Что ж, это меняет дело, — сказал Первый Полисмен. — Господа, я снимаю с вас все обвинения в краже горшочных растений и приношу вам свои извинения. Пойдем, Джек, наведаем «Бубенцы и рога», может там нам повезет больше.

И полисмены с достоинством удалились, а закадычные друзья принялись успокаивать изрядно истрепанные нервы чаем с тройными сливками.

Однажды в Блумсбери настало Рождество.

Всякий знает, что Рождество — это пора чудес.

Спросите самого распоследнего кокни: «Что такое Рождество?», и он вам без промедления ответит: «Мистер, а не пошли бы вы на …» «Рождество — это пора чудес!».

Итак, в Блумсбери настало Рождество, и оно принесло с собой массу чудес.

Во-первых, вместо привычного в этих местах дождя с утра пошел снег.

Это ли не чудо?

Еще какое!

Даже степенный сэр Эндрю, повязав праздничную маску и прихватив на всякий случай праздничный зонт, по пути в «Рога и бубенцы» не удержался и, воровато оглядываясь по сторонам, наспех слепил возле телефонной будки снеговика.

Во-вторых, люди в канун Рождества делаются добрее — пусть ненадолго, но всё же… Например, когда сэр Гарри в парадном столкнулся нос к носу с домовладельцем и поприветствовал его: «Доброе утро, мистер Вопсл, и счастливого вам Рождества!», тот не сказал по обыкновению: «Сэр Гарри, если вы не прекратите курить в помещении, то я подам на вас в суд, и вас посадят на пять лет с конфискацией сигар и газеты!», а растянул щербатый рот в подобие улыбки и ответил: «И вам счастливого Рождества, сэр Гарри!».

В-третьих, в канун Рождества повсеместно распространяется неповторимая атмосфера праздника. Вот и сэр Роберт, едва проснувшись, тут же почувствовал атмосферу праздника: она стремительно влетела в его комнату через открытую форточку, приняв обличье старательно слепленного снежка. Кроме того, с утренней почтой сэру Роберту доставили посылку от тетушки Эмили, в которой лежал Рождественский подарок — ручной работы носок для хранения драгоценностей и иных сбережений. Сэр Роберт, не имевший драгоценностей и иных сбережений, решил, что будет на ночь класть в носок свой монокль.

Атмосфера праздника не обошла вниманием и Кота Томаса с Кренделем — направляясь в «Рога и бубенцы», они поддались всеобщему эмоциональному подъему и купили пять хлопушек, чтобы придать Рождественскому обеду с закадычными друзьями праздничной остроты.

Собравшись в «Рогах и бубенцах», сэр Эндрю, сэр Роберт, сэр Гарри и Кот Томас с Кренделем единогласно постановили приступить к празднованию Рождества.

— Господа, — сказал, волнуясь, сэр Эндрю, — я ужасно огорчен! Как же мы будем праздновать Рождество, когда здесь нет елки!

Друзья принялись усиленно вертеть головами по сторонам, но елки, действительно, не обнаружили. Крендель, чувствуя, что веселая вечеринка повисла на волоске, сник и удрученно икнул. Сэр Роберт потер пальцем свободный от монокля глаз, а сэр Гарри выпустил унылое колечко дыма.

— Друзья мои, если нет елки, нужно сделать елочный заменитель! — сказал находчивый Кот Томас. — Сэр Эндрю, вы ближе всех сидите к вешалке, тащите ее сюда!

Сэр Эндрю, кряхтя, притащил вешалку, и закадычные друзья принялись превращать ее в Рождественскую Елку. Сэр Роберт пожертвовал для украшения свой монокль и носок, полученный в подарок от тетушки Эмили; Сэр Гарри отдал сигару и газету, из которой Кот Томас с неожиданной сноровкой вырезал гирлянду; сэр Эндрю отжалел на время запасную маску; подлинным же образцом самопожертвования в этот вечер стал Крендель, добровольно согласившийся повисеть на импровизированной елке в роли Рождественского Кренделя.

— Великолепно! — хором воскликнули сэр Эндрю, сэр Роберт, сэр Гарри и Кот Томас, любуясь творением своих рук.