налог. Им удалось одержать победу. Но мир опять оказался непрочным; спустя несколько месяцев аль-Аййаши вновь решил уничтожить рабатских “gens sans foi ni loi”[16]. На этот раз попавшие в нелёгкое положение мавры и корсары решили, что им нужна помощь союзника. Аль-Аййаши был суфием, поэтому они решили заручиться поддержкой соперничающего суфия – некоего Мухаммада аль-Хаджа ибн Абу Бакра аль-Дала’и.

Дед Мухаммада аль-Хаджа был великим святым области Среднего Атласа, где он основал важный суфийский центр и преобразовал местные берберские племена в крупное братство – далаиййа. Он учил джазулий-скому/шазилийскому направлению суфизма, концентрировавшемуся на почитании Пророка, а также обширной программе общественных работ и благотворительности. Не слишком интересовавшемуся политикой деду наследовал сын, сохранивший добросердечные отношения и с аль-Аййаши, и с саадитскими султанами (что, несомненно, служит доказательством если не его святости, то дипломатичности!) – однако его сын – Мухаммад аль-Хадж уже имел политические амбиции, начавшие портить репутацию рода как нейтрального. В конечном счёте, М. аль-Хадж унаследовал после своего отца руководство Орденом, став его третьим главой (в 1636 году) и принялся преобразовывать его в армию19.

Джон Огилби. Порт Сале. 1670

В 1638 году саадитский султан послал своё войско из Марракеша в Средний Атлас в попытке пресечь всё возрастающие амбиции аль-Хаджа, но саадиты были наголову разгромлены берберскими войсками аль-Хаджа и бежали на юг, снова оставив весь этот регион в его власти. Теперь он посчитал, что его новому гоуаите[17]нужен морской порт, и обратил свой священный взор на Сале. По совпадению, как раз в этот момент ему пришло отчаянное обращение от андалусийцев, в очередной раз оказавшихся осаждёнными в Рабате «Святым» аль-Аййаши.

Мухаммад аль-Хадж видел в аль-Аййаши преграду для овладения Сале – его естественным выходом к океану. Таким образом, преследование андалусийцев со стороны аль-Аййаши было использовано как предлог для борьбы с ним. В 1640 году армия братства далаиййа заняла Мекнес, находившийся в зоне влияния аль-Аййаши. Затем, после продолжительного конфликта между преимущественно арабскими силами аль-Аййаши и берберами братства далаиййа всё было решено в столкновении на реке Сибу в апреле 1641 года. Аль-Аййаши был убит, а его соратники рассеяны…

С поражением аль-Аййаши далаиййа получило возможность занять Сале.

…В занятом Сале на десять лет вождь братства далаиййа сохранил автономию андалусийцев. Они лучше представляли, как вести дела с европейцами, а опосредованные контакты с христианами не слишком серьёзно компрометировали религиозную репутацию вождя, при этом обеспечивая его необходимыми товарами, в особенности оружием.

В течение десяти лет (1641–1651), когда андалусийцы контролировали Сале под номинальным правлением ордена далаиййа, с ними напрямую взаимодействовали европейские агенты, направлявшиеся в основном для решения вопросов, связанных с пиратством или торговлей. Начиная с 1643 года в Сале находился нидерландский консул; роль французского консула с 1629 года исполнял живший в Марселе купец, имевший своего агента в Сале, однако с 1648 года и французское правительство назначило в этот город своего действительного консула. В 1651 году Мухаммад аль-Хадж назначил своего сына Абдуллу наместником Сале. Так как Абдулла одновременно отвечал и за иностранные дела государства далаиййа, его назначение могло означать, что отношения этого суфийского братства с Европой стали играть настолько важную для него роль, что их следовало доверить члену правящего дома. Но андалусийцы продолжали оказывать влияние на ведение международных дел, работая переводчиками и секретарями, составляя проекты посланий Абдуллы иностранным правителям и давая ему советы по договорам, которые он заключал с некоторыми из них.

Из всех иностранцев наиболее тесные отношения у далаиййа были с голландцами. Длительные переговоры между Абдуллой и голландцами об условиях договора, заключённого в 1651 году и пересмотренного в 1655 и 1659 годах, позволяют сделать вывод, что голландцы в 1650-е годы были активно вовлечены в торговлю с Марокко. Периодически возникавшая проблема заключалась в том, что, с одной стороны, Сале был центром торговли, а с другой – базой для пиратов. Голландцы были готовы признать право корсаров Сале нападать на корабли их общего христианского противника – Испании, получив обещание, что их собственным судам не будут досаждать. В то же время им не нравились дружественные отношения, сложившиеся у пиратов Сале и вождей далаиййа с правителями Алжира. Алжирским пиратам предоставлялись услуги в Сале, им также было дозволено продавать здесь награбленные товары. Попытки голландцев включить в договор положение, запрещавшее андалусийцам сотрудничать с алжирскими пиратами и торговать с Алжиром, часто приводили к блокированию переговоров. Красноречиво демонстрирует объём торговли Нидерландов с Марокко в это время тот факт, что позиции голландцев всякий раз смягчались, когда наместник Сале грозил поднять пошлины на экспорт и импорт выше традиционных десяти процентов20.

Быть может, при режиме далаиййа Республика Бу-Регрег и потеряла часть своей автономии, но также кое-что и приобрела – по крайней мере, определённый мир и баланс в номинальном султанате этого суфийского ордена. В любом случае, последние два десятилетия этой тройственной республики были её самым золотым временем, по крайней мере, в отношении пиратства. Избавленные, наконец, от междоусобных столкновений, все три города-государства смогли направить свою враждебность во внешний мир – в форме корсарской Священной войны. Более того, если считать корсарские республики в их чистейшей форме (1614–1640) уникальными политическими образованиями, то режим кондоминиума корсаров и суфиев, продолжавшийся с 1640 по 1660 год, можно лишь характеризовать плеоназмами вроде «был ещё более уникальным». Этот режим поражает воображение – ив самом деле, он был слишком хорош, чтобы оказаться долговечным. Андалусийцы и пираты всё сильнее и сильнее начинали ощущать тяжесть руки ордена далаиййа и его главы в Сале – Сиди Абдуллы, «князя Салийского». Они принялись выискивать какие-то возможности восстановить своё первоначальное положение абсолютной независимости, которая теперь начала приобретать весь ореол древней и почитаемой традиции.

Тем временем… один из учеников ставшего мучеником марабута аль-Аййаши, араб из Эль-Араиша (и уже потому враг берберов братства далаиййа, этих «безрубашечных животных», как их называл один исламский историк; «звери, которых может сдерживать только пьянство или террор» – как с типичным для городских арабов предубеждением писал другой), взялся за оружие и основал собственную монархию на Севере21. Этот человек, носивший имя Гайлан, выглядел для андалусийцев Рабата потенциальным избавителем. Они подняли восстание и осадили в Касбе «Князя» Абдуллу. Глава ордена далаиййа М. аль-Хадж выслал на подмогу сыну войско, но оно было разбито Гайланом в июне 1660 года. Однако Абдулла продолжал отважно держаться в Касбе ещё год, получая помощь в снабжении по морю от английского наместника