Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Можно определенно говорить о том, что социальное конструирование реальности – неизбежность и, более того, важнейший атрибут реальности: реальность такова, какой воспринимает ее социальный субъект. Не следует думать, что это идеалистическое понимание мира. Напротив, его материалистический смысл вполне очевиден: человек, сообщество, общество встраивают себя в мир на основе его интерпретации. Интерпретация может быть неточной (а в рамках тезаурусного подхода это вполне объяснимо), но она определяет мотивацию и направленность предпринимаемых человеком, людьми действий.
Точно то же характеризует и действия власти, которая по необходимости должна ставить перед обществом цели и обеспечивать их достижение, иначе говоря, опять же прибегать к интерпретации действительности и на этой базе выдвигать и реализовывать социальные проекты. Если речь идет о центральной власти, то такие проекты, как правило, предполагают воздействие на большие массы людей.
Отметим еще раз, что существуют две трактовки понятия «массы». Одна из них представлена в работе выдающегося испанского философа X. Ортеги-и-Гасета «Восстание масс». У Ортеги восстание – вовсе не народная революция, не высший пик классовой борьбы, а массы – вовсе не народ, не трудящиеся и т. д. В его трактовке восстание масс – это противодействие посредственности прогрессу, это вызов, бросаемый привычкой к комфорту идейным и нравственным поискам и творчеству меньшинства. Испанский мыслитель писал, что «Европа утратила нравственность. Прежнюю массовый человек отверг не ради новой, а ради того, чтобы, согласно своему жизненному складу, не придерживаться никакой» [3, 767]. Это сказано в 1930 г., но при всех крупнейших исторических переменах, произошедших с того времени, проблема сохраняет свое звучание и в современной Европе, и в мире в целом.
Оппозицией этому пониманию массы выступает взгляд на нее как на активную и прогрессивную силу общественных перемен. Он был распространен у нас еще совсем недавно, когда критерием эффективности идеологической и массово-политической работы выступало формирование личности определенного (предписанного партийными директивами) типа. «Революционные массы» – характерный образ и символ той идейной конструкции.
Восстание масс своим энтузиазмом (если иметь в виду революции) или консерватизмом (если придерживаться трактовки Ортеги-и-Гасета) рождает новые формы социальности, поразительно стандартизированные, нормативность которых обеспечена единством воли и мысли в эти периоды самоорганизации. Восстание масс исходя из трактовки Ортеги можно толковать как новое варварство, как отказ «среднего человека» от высокой культуры – удела элит. Формирование личности по образцам достигает во многом того же эффекта, поскольку образующаяся на определенном этапе масса сформированных по единой модели личностей задает параметры социального контроля, обеспечивает ту же жесткую нормативность общественных действий.
Но в любом случае устойчивые черты массы – первый барьер для различного рода воздействий. Собственно, воздействие на массы, «пиар» в отношении масс – довольно неопределенное дело. Пока проекты воздействия обращаются к системе коммуникации с массами, определенность еще не утеряна: известно, какие СМИ или другие имеющиеся коммуникативные средства, в каком объеме, за какие деньги начнут распространять желаемую для власти информацию. Но кем и как она будет воспринята – большой вопрос. Масса, которую стремится поставить под свой контроль власть, подвластна или неподвластна лишь в целом, но конкретные решения натыкаются на такие ее свойства, как кратковременность общих реакций, упругость в ответ на давление, а более всего – непонимание «верховного» замысла и того языка (в широком смысле), на котором замысел передан в «низы».
Как реагируют в таком случае массы? Их действия по социальному конструированию реальности, в общем-то те же, что характерны и для отдельных личностей. Это, во-первых, адаптация к условиям среды* во-вторых, достраивание реальности* в-третьих, переструктурирование условий среды. Различие проявляется в масштабах этих реакций, уровне и характере связанности позиций участников коллективных действий и, разумеется, в последствиях этих реакций для социальной жизни.
Границы социального контроля масс определяются конструированием социальной реальности. Тезис П. Бергера и Т. Лукмана о том, что реальность социально конструируется, взяли на вооружение философы, социологи и специалисты «паблик рилейшнз». Социальное конструирование реальности происходит благодаря процессу хабитуализации, т. е. опривычивания действия, формирования системы социального контроля, выстраивания статусно-ролевой системы. Здесь весьма важно субъективное формирование личности в процессе интернализации – усвоения ею окружающей реальности. Этот процесс позволяет формировать систему социального контроля деятельности людей. Особую роль в нем играет организация тезауруса, т. е. накопления и систематизации информации в той или иной области жизнедеятельности, позволяющей индивиду ориентироваться в ней. Этот способ формирования личности противостоит так называемому формированию личности по образцам, когда масса сформированных по единому образцу личностей задает параметры социального контроля масс, определяет его возможности.
1. Бауман 3. Мыслить социологически / Пер. с англ. М., 1996.
2. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: Трактат по социологии знания. М., 1995.
3. Ортега– и– Гасет X. Избранные труды. М., 2000.
Состояние культуры в обществе есть всегда показатель его развития в политической, социально-экономической и иных сферах. Расцвет искусства, как правило, знаменует собой подъем государственности, упадок же сопровождается социальным утомлением, декадансом. Хотя были в истории примеры, казалось бы, обратного свойства. Достаточно вспомнить поразивший мир всплеск интеллекта и духовности на рубеже XVIII и XIX вв. в раздробленной на множество карликовых и маломощных государств Германии. Провинциальный Веймар стал вдруг центром духовной жизни Европы, что вполне, впрочем, объяснимо – там в то время жил Гёте… А может быть, происходивший тогда процесс накапливания национальных сил впоследствии и явил миру феномен сильной Германии, поскольку своему экономическому и социально-политическому возрождению она во многом была обязана знаменитым на весь мир университетам и художественным школам.
Фермент культуры всегда является мощной цивилизационной «закваской» в исторических процессах. Эту особенность подметил еще В. О. Ключевский. Говоря о культурном значении наследия преподобного Сергия Радонежского, он подчеркнул, что нравственное влияние таких, как Сергий, «украдкой западая в массы… вызывало брожение и незаметно изменяло направление умов, перестраивало весь нравственный строй души…» [11,77]. Экономическому и политическому возрождению народа всегда должно предшествовать духовное, нравственное – таков вывод историка.