– Ну, пожалуйста! Я вообще очень хороший, а уж для вас обещаю стать просто замечательным!

Дашина душа отчаянно просила хотя бы немного тепла и внимания. Ведь в этом нет ничего плохого. Уже решившись, она для проформы проворчала:

– А что вы вкладываете в это понятие – замечательный? Можно быть замечательным человеком и замечательным вором. – И неуверенно села обратно.

Слегка улыбнувшись, Юрий сел напротив, подчеркнуто невинно сложив руки на коленях. С нескрываемым удовольствием стал разглядывать поднятое к нему миловидное лицо. Если быть придирчивым, то сидевшая рядом женщина ничего особенного собой не представляла.

Весьма средняя внешность, правда, ее очень красили задумчивые глаза и неуверенная, даже робкая, улыбка. У него было много знакомых женщин и все они были во много раз красивее, умнее и интереснее Даши. К тому же на них не нужно было тратить так много усилий.

Тогда почему его так отчаянно тянет именно к этой? Может, именно от ее нарочитой недоступности? Он же прекрасно знает об этой женской уловке: претвориться равнодушной, чтобы заинтересовать желанного мужчину. Неужели он попался на подобную наживку? Но, не заглотив крючок, не разберешь, что это на самом деле. Так то придется идти до конца.

Посмотрел по сторонам, отметив, что с прошлого года здесь ничего не изменилось. Он не забыл тот мерзкий момент, когда весной пришел сюда после ужина, рассчитывая застать на очередном дежурстве Дашу, а увидел вместо нее немолодую, ядовито улыбнувшуюся ему женщину. На его вопрос она неохотно ответила, понимающе поджав узкие губы:

– Дарья Петровна взяла небольшой отпуск и уехала к матери в деревню.

У него появилась шальная мысль выяснить, где живет мать и рвануть туда, благо его машина стояла на санаторной автостоянке. С трудом сдержался. Даже если бы узнал, где эта самая деревня, с какими глазами появился бы среди ее родственников? И, главное, в качестве кого? Потенциального любовника? Пришлось уехать из санатория ни с чем. А поскольку смирение – далеко не его конек, настроение испортилось надолго.

Домой вернулся мрачный и злой, будто не из санатория, а по меньшей мере с чемпионата мира по хоккею, на котором наши в очередной раз продули финальный матч. В семейной фирме его уже заждались. Дел было невпроворот. Клиентов море, да еще отец вздумал открыть новый магазин вдобавок к уже существующим пяти. Юрию пришлось тотчас гнать грузовик в Москву за очередной партией компьютеров.

Скучать было некогда. Тосковать – тоже. Тем более Любаша уже несколько раз звонила и приглашала к себе. И он пошел, естественно. Он здоровый молодой мужчина с определенными потребностями, почему бы ему и не иметь красивую любовницу, с которой, кстати, очень хорошо в постели? Но почему тогда, лежа рядом с Любашей, не мог отделаться от мерзкого ощущения собственной нечистоты? Как будто изменял самому себе.

Ничего не мог понять. Ведь у Даши есть муж и наедине с ним она наверняка уж не любимые свои книжки перечитывает! К тому же и другие мужчины в ее жизни проскальзывают. Толика взять, к примеру. Так почему же у его встреч с Любой такой отвратительный привкус предательства? Кого он предает? Уж скорее, пусть и мысленно, он изменяет Любаше, поскольку с ней весьма близко знаком не первый год.

Глядя на Любу, постоянно думал о том, что сказала или сделала бы на ее месте Даша. Поймав себя на бесконечном сравнении двух женщин, растерялся. С ним такого никогда не бывало. Его девиз – каждая женщина по-своему хороша и нужно брать всё, что они могут дать. Это помогало шагать по жизни легко и беззаботно, не утруждая себя ненужной ответственностью.

В июле, привезя новую партию комплектующих в один из своих магазинов, столкнулся у входа с Толиком, спешащим куда-то по делам. Бесцеремонно поймал его за руку, отвел к краю тротуара и спросил, глядя в упор:

– Слушай, сколько ты заплатил Даше?

Толик озабоченно принахмурился, пытаясь вспомнить, о ком речь, даже в затылке почесал для ускорения процесса.

– Даша? Ах, Даша! Секс-бомбочка из санатория? Тысячу баксов – всё, что у меня с собой было. А что, тебе удалось?

Он с детской непринужденностью присвистнул. Получилось слишком громко, на них стали оглядываться прохожие.

Юрий рассеянно ответил, не думая о том, что говорит:

– Ты же знаешь, я никогда не говорю о своих женщинах.

Толик глумливо хохотнул, звонко хлопнув себя по бедрам:

– О своих? Ну вот, все и понятно!

Юрий досадливо передернулся, только сейчас заметив свою оплошность.

– Я не то хотел сказать.

Толик не дал ему оправдаться, фамильярно хлопнув его по плечу.

– Да все понятно, можешь и не объяснять! Но я спешу, дружище! Звони, ежели что! – Взмахнул рукой и умчался, оставив Юрия с досадой смотреть ему вслед.

У него осталась добрая дюжина вопросов, ответов на которые он так и не дождался. Звонить Толику не собирался, не телефонный это разговор. При таком разговоре нужно смотреть в глаза собеседнику и знать, что никто не дышит в спину.

Летом объемы продаж сезонно упали, персонал распустили в отпуска. Родители, совладельцы их семейной фирмы, укатили на два месяца в Палангу и, по сути, за руководителя остался он один. Главный бухгалтер, кузина матери, тоже отпросилась в отпуск, и ему пришлось крутиться, как белка в колесе.

В конце августа неожиданно вырос спрос на жидкокристаллические мониторы, и ему пришлось срочно заказывать их в Малайзии.

Но, в целом, его пребывание на посту владельца в гордом одиночестве прошло довольно успешно, если не считать противной дрожи в груди при одном воспоминании о весеннем отпуске в санатории. Юрий твердо решил разобраться с этим странным чувством, еще раз побывать там и выяснить, что ему мнится, а что нет.

Когда в сентябре вернулись отдохнувшие и довольные родители, он заявил, что тоже уходит в отпуск. Отец, не ожидавший от сына подобной просьбы, скорее даже требования, воспротивился. Стоя посредине кабинета и тряся кипой невыполненных заявок, раздраженно втолковывал сыну:

– Ты прекрасно знаешь, что с этим объемом нам без тебя не справиться. Ты коммерческий директор!

Сын угрюмо стоял перед родителями, засунув руки в карманы и широко расставив ноги. Ему этот отпуск нужен был позарез и уступать он не собирался.

– Ага, а так же зам по сбыту, снабжению, даже уборке территории.

Николай Геннадьевич недовольно прервал:

– Нечего тут нам жалиться, мы все в том же положении. Сейчас самая горячая пора. Можешь взять недельку, но не больше. Да и то после того, как затаришь все склады!

После горячих торгов, в которые вмешалась мать, сошлись на двух неделях. Отец, сдаваясь, примирительно пробурчал:

– Ладно! Куда поедешь – на Кипр или Багамы? Любашу с собой возьмешь?

Когда Юрий назвал все тот же местный санаторий и предупредил, что едет туда один, родители в немом изумлении уставились сначала на него, а потом друг на друга. Смущенно покашляв, отец протяжно протянул: